Искажение реальности. Алиссинди. Любимая, единственная Алиссинди жуткой насмешкой, в великоватой одежде Сорры, стояла перед ним и смотрела, протягивая любящие руки:
- Роман. - позвала девушка чужим, незнакомым голосом. Голосом Сорры, - Роман, прости меня. Я действительно тебя люблю. Не знаю, как так получилось, почему зашло настолько далеко. Клянусь тебе, я никогда не хотел обманывать тебя, не желал, ненавидел своё обличье, но для меня оно стало единственным способом быть рядом с тобой, коснуться тебя... – Алисси, подтверждая собственные слова, протянула к нему пальцы. – Роман, прошу тебя, Роман...
Рыдание, мольба, почти крик:
- Ромэ, прошу тебя!!!
Ноги отказались держать. Роман съехал по стене, не в силах сохранять более вертикальное положение. Стены комнаты поплыли перед глазами, но он усилием воли сосредоточился, не позволил себе уплыть в объятия морока.
- Алиссинди, - позвал он жалобно, - Алиссинди, это же не может быть правдой. Скажи мне, любимая, этого не может быть...
- Ромэ, цветочек мой... - Сорра рыдал, не скрываясь. Он встал на колени, и теперь Роман ясно и отчётливо видел чужие черты, навязчиво проступающие сквозь облик любимой Алиссинди, - Роман, - простонал он. - Я прошу тебя. Делай что хочешь, но не бросай меня. Не уходи! Не отталкивай! Я буду кем угодно для тебя. Пожелаешь - буду женщиной, только НЕ СМОТРИ НА МЕНЯ ТАК!
Он почти закричал и закрыл лицо руками. Раскачиваясь из стороны в сторону:
- Не смотри... ромэ... мы же клятву давали... мы клялись... - прошептал он, обрываясь...
Взгляд Романа выражал ужас. Он смотрел на Сорру, умоляющего его в облике Алиссинди, он смотрел на свою возлюбленную, а видел на её месте змею. Мысли: отвратительные, ужасные - обрушились на него разом, переворачивая мир с ног на голову. Всё, что он любил. Всё, во что он верил. Оказалось... Шуткой? Игрой? Предательством?
- За что?.. - прохрипел он, заставляя ком в горле исчезнуть, заставляя язык начать двигаться и говорить. Говорить хоть что-нибудь, иначе он сойдёт с ума. Он уже сходил с ума - в мерзких шепотках, звучащих в сознании, в отвратительном, подступающем со всех сторон хихиканье, - За что ты так ненавидишь меня, Сорра?
- Роман!!! - Алиссинди? Сорра? Бросилась к нему и была остановлена властным движением руки.
- Не приближайся! - прорычал Роман. - Не смей прикасаться ко мне... я...
Он не договорил, потому что Алиссинди прыгнула на него, обхватывая за шею, заваливая на пол. Он хотел ударить, и не смог. Алиссинди перехватила его запястье, а второй рукой вцепилась в волосы, вынуждая подчиниться. Просто невероятно, как в таком хрупком теле оказалось столько сил. Девушка навалилась на него, целуя, почти кусая в губы.
- Прошу тебя, чёрт побери! - стонала она. – Роман, я люблю тебя. Ты не можешь отказаться. Ты клялся мне! - зарычал Сорра, - Ты мне сигной клялся, ублюдок! Не смей от меня отворачиваться!
Роман пытался оттолкнуть, и не мог. Сознание словно раздвоилось на две части. Одна часть вопила, что происходящее - ложь, вторая, принадлежащая телу, отказывалась принимать подобную правду. Но разве может быть иначе? Сорра на его глазах провёл метаморфозу и сейчас не любимая девушка неумолимо терзает его губы, а человек, который не имел права больше быть.
- Хватит! - Роману удалось освободиться, - Прекрати это. Меня... меня тошнит от тебя!!! - заорал он, отбрасывая девушку назад.
Алексис пытался ухватить его за край одежды, но после этих слов отшатнулся назад.
- Ты лгал мне... Всё это время насмехался надо мной! - Роман вскочил на ноги, - Никогда больше... Слышишь...
А затем. Затем Роман побелел, как простыня, согнулся в поясе... Он успел добежать до уборной... и его начало рвать.
Если бы Алексис желал получить ответ, то сейчас реакция ди Валя была более чем убедительной. Он сидел на полу, скорчившись и закрыв лицо руками. Он больше не был Алиссинди. Зачем ему этот облик? Роман отверг его. Даже если бы он не отверг Алиссинди...
- Так противно лгать, - пробормотал Алексис, глядя на свои широкие ладони. - А не лгать невозможно. Вот... мне казалось... что ты, Роман, весь мой мир... а получается... Получается, что я ошибся. В самом начале принял иллюзию за правду. Так кто кого обманул? Во веки веков... - передразнил он сам себя и с силой ударил кулаком, разламывая тумбочку.
Роман не слышал его слов и грохота. Артани мучительно выворачивало наизнанку и, слыша звуки, которые были красноречивее всяких слов, Алиссин тяжело поднялся на ноги:
- Я проиграл, - прошептал и улыбнулся беспомощной растерянной улыбкой. А затем, шатаясь, вышел из комнаты Романа, совершенно потрясённый и раздавленный случившимся, уничтоженный морально, но не готовый осознать...
Роман предал любовь. Роман отказался от него. Все его слова, клятвы, признания, обещания - всё оказалось ложью, в эпицентре которой задыхался разъедаемый мучительным ядом осознания Алиссин.
Он не хотел верить. Нет, он не хотел верить...
========== 30 ==========
– Вчера вечером Роман ди Валь покинул Академию, – в голосе Сильванира дан Рогозы не было эмоций. Он безразлично сообщил Алексису случившийся факт, не поворачиваясь в сторону итанийца, выглядевшего так, словно на него потолок обрушился.
Директор задумчиво наблюдал дворик за окном, попивая кофе, как в день первой встречи, разве что костюм был другим – основатель Академии менял наряды по нескольку раз в день и не любил повторяться.
В кабинете ничего не изменилось: привычная строгая и элегантная обстановка с ноткой помпезности, выдающая характер хозяина. Изменилось одно: привычное присутствие Романа – графа Артани больше не было рядом. Все эти дни, месяцы, что они посвятили друг другу... обернулись сном?
– Что? – переспросил Сорра. Итанийцу стало трудно дышать, разум отказывался верить. «Как же так... как он мог... отказаться от всего, что было для него важно... сбежать настолько необдуманно, бросить всё... предать клятву... как он мог?»
– Роман покинул Академию добровольно. Как вы знаете, не в наших правилах удерживать учеников силой.
Сильванир с холодной любезностью снизошёл до повтора, но в следующую секунду причина прохладцы стала более понятной. Директор, соизволивший, наконец, развернуться к принцу, пребывал в ярости, но Алиссину было не до чужих реакций – ему стало настолько худо, что он, не спрашивая разрешения, опустился на стул, охватывая голову руками, чувствуя, что находится на грани.
Рассудок не желал мириться, соглашаться со случившимся, мысленно он уже бежал во двор, седлал коня и настигал ромейнца. Он не позволит ему уйти – бросить всё, не позволит, вернёт назад... Но, боже, как же больно было осознать, постигнуть – его золотой, прекрасный кумир оказался трусом и слабаком; смалодушничал, отказавшись от ди Эрро, солгал в самом главном... Выбросил их чувства в грязь и уехал, не попрощавшись.
