и это время знали как «Истина Огня». Молодые мужчины, ступая в покои Свентовита, давали клятву — не знать тело женщины до тех пор, пока не окончится их ученичество при Храме.
Ему открылись секреты превращения мертвого в живое и наоборот. Он постиг тайны врачевания и овладел внутренней силой. Он ведал тайные и явные имена богов и духов. Немало дней требовалось на то, чтобы пройти Девять Пещер, а вместе с ними и Великое Испытание, кое устраивали всякому, кто достигал двадцатилетия.
Молодой Свенельд надолго запомнил тот день, когда спустившись под землю, он очутился пред Тремя Мастерами. Эти старцы и решали — достоин ли он большего. Высоким именовали первого, и Навь стояла за ним. Другой звался Равным Высокому, он воплощал собой Явь. Третий был Высочайший, он следил, чтобы суд явился справедливым, он и сам Суд. И вместе они были Единым, и все волхвы слушали старцев, не смея перечить.
— Расскажи ты, нам, юноша, отчего говорят мудрые: «Изъян у доброго сышешь, а злой не во всем нехорош», — вопрошал Высочайший — Как ведут спор господин трижды светлой Арконы и Черный властитель?
— Я отвечу Вам, отцы, то, что ведаю, а коль ошибусь — вы меня поправите, — молвил им Свенельд, собираясь мыслями, — Бел Свентовит, вечно юный, и этим тревожит от темного бога, старого старца, хоть оба они изначальны, Род сотворил их первыми. Наш Свентовит лучший из лучших, он родитель живущих, лик его — красное солнце и златом светятся чудные бога чертоги, легко отыскать, где его терем стоит.
Седовласым зовут Чернобога, Навь стихия ему, и потому он Владелец Павших, Душ Исторгатель и Морок, Губитель в битвах и Рознь. Сеет Черняг по земле раздоры, но подвластна ему чернота и на вечном небе, и в мире подземном, где обретаются тени чтодневно в битвах убитых, и посреди. Ибо ничто не уйдет от смерти, когда Свентовита смыкаются веки, и он отвращает сияющий лик.
Вещий ворон, рыскучий волк да змей подколодный — слуги Навьего бога и ему сыновья. Но не сравниться вороне с орлом, хорт не догонет златорогого тура, и светлый воин сразит ползучего гада. Падальщик — ворон, часто волкам достаются трупы, рыщут по свету псы Чернобога, мертвых алкая, а змея обретает жилище в черепе конском. Сокол летит в поднебесье, тур мчится стрелою, поля рассекая, а воину стыдно таиться в пещерах.
Темен Черняг, а Свентовиту все видно с престола, зрит он миры и деянья людские, но ведома суть им обоим. Оба они над древами корпели, судьбы не имевших, оба рождали Иваса и Иву — первых людей. Блага и знанье щедро дарит Белый бог, скуп и коварен извечный его супротивник, и вредит он людям немало…
Одолев Девять Пещер в двадцать с небольшим, Свенельд мог с гордостью называться молодым Мастером. Он сумел бы подняться и выше, но неодолимая страсть к немой жрице Матери Сырой Земли, чье святилище находилось неподалеку, всецело завладела им. Тот год выдался несчастливым и для него, и для возлюбленной. Как червь точит могучий дуб, так корысть съедает человеческое нутро и заполняет душу. Среди параситов нашелся завистник, который не замедлил рассказать обо всем волхвам. Предатель поплатился жизнью, некстати поскользнувшись на пороге Свентовидова Храма, и то оказался куда более тяжкий проступок, чем любовь к служительнице Великой Матери. Свенельда изгнали.
В ту пору на острове гостили новгородцы. Князь их, Ингвар, о чем-то вопрошал вещих да подыскивал на Ружном буйных воинов, отдавая дань памяти своего великого отца.
От того, что при Храме учили неповторимому искусству боя, остров именовали еще Руяном, а бывало и Буяном, под сим названием он и вошел в память народную да заговоры волшебные.
Так пересеклись судьбы Свентовидова всадника и Ингвара. Молодой витязь увязался за словенским вождем, а вскоре стал при нем воеводою и правой рукой князя. Так он покинул Аркону, чтобы больше не вернуться туда никогда…
Не раз и не два спасал своего покровителя воин Арконы. Горяч был Рюрикович, горяч и упрям. Три весны воевали его дружины с уличами — еле осилили. Ходил Свенельд с князем и на ромеев, и на хазар, служил престолу русскому верою и правдою. Возвысил Ингвар воеводу, одарил землями широкими, да вот беда, после Свенельду и позавидовал. Может, кто сказал ему, что де жена князя, тоже Ольга, неравнодушна к славному витязю.
Словом, так случилось, что возле Ольги в смертный Игорев час, не осталось никого, кроме Асмунда, да того же Свенельда. Души не чая в малолетнем сыне, отдала княгиня Святослава в руки храбрых мужей Арконы. Асмунд, как старший и более опытный, стал при нем дядькой, Свенельд остался воеводою.
Давно то было! Очень давно! Эх, старость — не радость…
В эту ночь Ольга проснулась, разбуженная восхитительной мелодией хрустальноголосых колокольчиков. Музыкант исполнял партию с удивительным изяществом, а звуки лились столь неподражаемые, что девушка невольно открыла глаза и осмотрелась. Млечный путь звездной рекой стремился в черную даль, прочь от ужасного нагромождения скал. Волны свободной, легкой, незатейливой мелодии, нахлынув, отбегали, но лишь для того, чтобы с новой силой ринуться в душу и заворожить, околдовать и увлечь беспечную красавицу вятических лесов. Ольга забыла о всякой осторожности, вдруг она так и не проснулась, а лишь очутилась в чьем-то чужом и вечном сне. Говорят же, что люди и то, чем они живут — это сон всесильного Рода.
Редкие кусты вереска подставляли едва уловимому ночному ветерку слабые листочки, и он ласково гладил поросль, благословляя травы. В их тихом шелесте девушке и почудилась божественная, неземная музыка. Она навевала легкую лень, увлекая за собой все ночные страхи и сомнения, она несла покой и безвременье.
