Осколод погладил вислые усы, спросил с величием, достойным ромейского Императора:
— Так что теперь?
— Жизнь во Христе и Божья благодать. Ибо только Господь Бог наш — истина, — отозвался иерей Михаил.
— А как же те, что в старой вере остались?
— Безбожники сгинут сами. Вот увидишь, князь. Вот увидишь… Внемли мудрости завета…
— Ах, если бы так все само собой устраивалось, — молвил Осколод с горечью.
— Не стоит сомневаться в могуществе Господа! — возразил Михаил. — Тебя гложат сомнения, Николай, но следуй заповедям Его, и все наладится. Ты заблуждался, — но ведь только Он непогрешим. А ты грешен, и я грешен, и все мы грешны. Покайся в грехах своих, и станет легче. И отпустятся они тебе, коли от чистого сердца раскаешься.
— Ну, хорошо, — погрустнел князь. — Кляну себя, что пребывал в гордыне и отринул мать. Кляну себя, что гордыня эта стала причиною смерти сына моего, Тура. И меч, поднятый мной супротив врагов, пал на него и мать мою в один и тот же год. Что скажешь на то, иерей?!
— Не мною изречено, самим Христом заповедано. Вот слова его: «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч, ибо Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее. И враги человеку — домашние его. Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня, и кто не берет креста своего и не следует за Мною, тот не достоин Меня».
— Что значит сие, поясни?
«Глупый, невежественный варвар! — подумал Михаил. — Значит это, что пока ты будешь плакаться в исповедальне, Великому городу Константина ничего не грозит. Значит это, что пока ты, размазня, будешь править в Киеве — нам сподручнее управиться с прочими дикими скифами твоими же руками…»
— Что значит сие, ромей? — повторил Осколод.
— Твой крест, князь, утверждать в Киеве мир и порядок, возлюбив Господа превыше родных. Не терзай душу свою смертью близких. В том нет вины твоей, а пути Господни неисповедимы. Бог дал, он же и взял. Не в том ли промысел Его, что через страдания пришел и ты на свет истинной веры? Господь милосерден, он ведает и будущие прегрешения. Поведай о них, Николай!
— Знаю, враги нам хазары, и многие в Киеве давно бы сами взялись за оружие, порешить их доглядчиков да купцов. Ведаю — неразумно сие, но как уберечь свой народ от глупости? Киеву выгода прямая хазаров держаться, потому как один город наш среди земель славянских, агнец средь волков. А как печенеги подходили — так тож хазары помогли. Одним не справиться было. Опять же — польза.
— И на то, князь, был Им дан ответ. Ты слышал от многих: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А Господь говорит нам: «Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных. Ибо если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари? И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники?»
— Надо ли понимать это так, святой отец, что утвердить нам мир со степняками надобно?
Михаил потупил взор и проговорил:
— Кто я есть? Лишь смиренный служитель Господа. И не я, но Он говорит с тобою, Николай, через великую книгу.
Часть третья
Глава 1
Златан любовно провел рукой по блестящей глади клинка, довольно хрюкнул:
— Хорош! Вона, видите, как новый кузнец подправил?
Горян скосил на товарища недовольный взгляд, губы изогнулись в горестной ухмылке.
— Чего морду кривишь? — расплылся Златан.
Тот ответил серьезно, без тени веселья:
