— Недоноски! Сюда его, я сказал.
Когда навигатора Бо втащили в штурманскую рубку, он больше всего напоминал кашу. То есть растекался на горизонтальной поверхности и прилипал к вертикальной, но слабо. Раскин с полминуты разглядывал Добса, делая нижней челюстью вялые жевательные движения. Потом с сожалением сказал:
— Стадия «навоз».
Присутствующие одобрительно закивали.
— Обалдуи, — вежливо обратился Раскин к своей команде, — если кто-нибудь мимо моего слова поднесет Бо хоть каплю на опохмел, я того выкину за борт. Это первое. Теперь второе. Через шесть часов он, может, вынырнет. А может, и не вынырнет. Если навигатор будет как сейчас, тогда, док, ты возьмешь Бо к себе в медотсек и внутривенно вмажешь ему коктейль для просветления. А когда очнется, поставь урода под ледяной душ. И ко мне.
— Может, не стоит? Человек все-таки…
— Кто тут спорит со мной?
В рубке воцарилось выразительное молчание.
Через шесть часов Раскин допрашивал просветленного Бо в присутствии Дианы.
— Бо.
Мотание головой.
— Бо?
Продирание очей.
— Бо!
— М-м-м-м-м…
— Бо, виски.
— Да, босс?
— Так вот, Бо, ты не вовремя нажрался, и то виски, которое ты в себя, клоп-спиртосос, влил, будет тебе стоить отбитых мозгов.
— Отбитых, босс?
— Ты когда-нибудь ел отбивные из мозгов? Хочешь попробовать из своих?
— Н-н-н-н-е-е… босс.
— Тогда напряги извилины и вспомни, на чем ты расколол эту безмозглую шарманку.
На лице штурмана отразилось титаническое усилие.
— Кэп, да я… много чего ей сказал.
— Конкретнее, Бо.
— Вот о жизни о своей. Откуда я, да кто родители, да чего я к твоей команде пристал… А она ничего, девчонка эта, ну, хоть поговорить теперь есть с кем, а то ведь не с кем и поговорить, да. Все понимает. Ап-псолютна! Слушает, не перебивает. Ну, я опять же про жизнь, что вот я свободен…
— Какая, любимец белой горячки, девчонка? Где ты ее увидел? И от каких ты, красный нос, мандавошек свободен?
— Ну… босс… не смущайте меня. Свободен я как мужчина, а девчонка… так это… она самая…
Диана поторопилась объяснить:
— У данного биона — остаточный контур феминной психоматрицы…
Раскин даже не стал переспрашивать. Он просто сделал солидную паузу и упер взгляд в потолок.
— Он — баба, — попросту сказала Диана.
— А…
— Вот и я говорю, босс… девица. Молодая еще. Стесняется, потому и молчит.
— Сдурел ты у меня, навигатор. Пора тебя списывать… за борт.
— Ну, босс, зачем же… Что я ей еще сказал? Я все спрашивал, какие у нее взгляды на… это… на здоровый секс… А она молчит-молчит, а потом морозом меня — р-раз! Мол, торопишься, парень… Любит вежливое, стало быть, обхождение. А я тогда с другого боку подлаживаюсь, да… комплименты всякие, слова хорошие, туда-сюда, милая-дорогая, сладкая-медовая… Иначе ж нельзя с девчонками, они без обхождения… не того…
Диана истерически захохотала.
Раскин велел Добсу отсыпаться. Когда тот вышел из капитанской каюты, Пат крепенько взял Диану за плечо и объявил ей суть дела:
— Ди, у нас ровно сутки до встречи с заказчиком. Очень надеюсь, что ботва, которую выдал этот пердун, тебе пригодится.
— Возможно…
Диана старалась быть дипломатичной.
— Ты не подумай, девочка, я не ради постельных дел тебе впаривал, будто верю в тебя. Я действительно верю. Давай. Жми. Время еще есть.
Образ Великой Сладкой Милли начал тускнеть. Извини, Милли, если ты хочешь быть любимой, не покидай меня.
