В опричной военной системе все трое — Михаил Безнин, Игнатий Блудов и Роман Алферьев — исполняли роль «рабочих лошадок». Все трое были подняты по воле государя намного выше, чем могли мечтать в предопричное время. Алферьев и Безнин начали местничать в опричнине и стали настоящими «рекордсменами» местнических тяжб после ее отмены, поскольку единственным для них способом удержать высокий статус являлось постоянное соперничество с высокородной знатью и апелляции к монаршей милости[76]. Блудов местничать не смел. Но у него и уровень притязаний, судя по занимаемым постам, не поднимался до честолюбивых планов этой двоицы.
М. А. Безнину, как местнику, принадлежит экстраординарное действие — в начале 1582 года он угрожал самому Ивану Грозному постричься во иноки после поражения на ниве местнической борьбы: «…искал своего отечества Михайло Безнин на Василье Зюзине. И, берегучи Василья, бояре перед Михайлом оправили тем, что Василья Зюзина дядя боярин Офонасей Щетнев был на Галиче намесник больши намесника боярина Михайла Тучкова, а ему, Василью, дана правая грамота на Петра Головина. И Михайло Безнин от тое боярской обвинки хотел постритца. И государь, розсмотря тово дела, Михайла пожаловал, велел дати на Василья правую грамоту»[77].
Тогда, при Иване Васильевиче, Безнин был нужен. И ради его способностей государь дал ему преимущество, хотя случай выглядел, по всей видимости, сомнительным. Многие местнические тяжбы, вершенные в опричное время, впоследствии не рассматривались как прецедент: слишком много было в них нарушений традиционной иерархии знатности.
Пока на троне оставался Иван Васильевич, было кому брать под свою защиту «худородных выдвиженцев». Но вот их общий защитник умер — и они перестали быть кому-либо нужны, не успев стать сколько-нибудь сильной и самостоятельной корпорацией. Их смели в мгновение ока…
В чем урок стремительного разрушения их карьеры? Наверное, так: Бог смиряет чрезмерно честолюбивых.
Конец 1560-х — середина 1580-х — золотое время Безнина, да и прочих «худородных». Михаил Андреевич постоянно играет серьезные роли в политике и на военном поприще. Он добился того, о чем мечтал. Как должен он смотреть на опричнину?
Да совершенно так же, как смотрели на нее Малюта Скуратов, Василий Грязной, Василий Ошанин, Константин Поливанов, Игнатий Блудов, Григорий Ловчиков, Роман Алферьев и иные люди их уровня. Они, надо полагать, денно и нощно молились за здравие государя царя и великого князя Московского и всея Руси Иоанна Васильевича. Ибо без него они были — пыль, а с ним, с его защитой, вознеслись на высоты заоблачные, даже в самых дерзких мечтах нечаемые.
Выходцы из старинных боярских родов и без опричнины были большими людьми, хоть и не на первых ролях. Минула опричнина, и те, кто уцелел, не попал в опалу, не вызвал царского гнева, слишком приблизившись к огню высшей власти, сохранили высокое положение.
А вот для худородных, стоявших по «отечеству» намного ниже, опричнина сыграла роль манны небесной. Только мало ее было, и частички ее сумели ухватить лишь самые талантливые и самые жестокие изо всех. Кому-то (как тому же Безнину или превосходному полководцу Игнатию Блудову) Россия и через несколько столетий может сказать спасибо за добрую верную службу. О ком-то слова доброго не скажешь. Но и первые, и вторые готовы были на что угодно ради сбережения опричнины и своего личного в ней положения. А служилая знать, и в опричнине занявшая главные высоты, вряд ли вызывала у них особенное уважение. Худородные были своего рода «революционерами», радикалами. Им возвращение старого порядка ничего хорошего не сулило…
У нас часто говорят: «От века начальство тиранило народ, тянуло из него деньги и ничем не занималось! «Вот лучшее «оправдание» для современного начальства. Ведь если предки были сплошь никчемными руководителями страны, то нечего стыдиться потомкам, занявшим их места. Они бездельничали — так и нынешним не зазорно проводить рабочее время в праздности. Они брали взятки, так и преемникам их… Стоп!
А вот и неправда.
Среди людей, облеченных властью в громовые времена последних Рюриковичей, восседавших на престоле московском, многие были умны, деятельны, служили не за страх, а за совесть. Тогда Россия располагала настоящим «хорошим начальством». Строгим, энергичным, опытным, умевшим не щадить себя ради дела и грозным для врагов страны. Пример полководцев и администраторов Старомосковской эпохи — великий укор для ничтожества и подлости современной российской элиты.
Даже опричнина, собравшая множество злодеев, не стала исключением. В ее рядах с пустейшими лизоблюдами и карателями соседствовали талантливые и энергичные служильцы. Михаил Андреевич Безнин — безусловно положительный пример подобного деятеля.
Если бы так со всеми! Но вышло иначе. Безниных в опричнине оказалось совсем мало. Их и вообще-то вряд ли могло быть много: дворянская среда, не столь «книжная», как аристократическая, не столь привычная к управлению людьми, в принципе являлась скудной почвой для рождения великих полководцев и крупных администраторов. Да, безниных вышло из ее недр немного.
Никак не больше, чем Скуратовых…
Иначе складывалась судьба еще одного «худородного выдвиженца». Этот оказался ближе к «цепным псам»…
Константин Дмитриевич Поливанов принадлежал старинному роду, не попавшему в государственный родословец и известному лишь по частным. Этот род стоял очень далеко от воеводских назначений, и тем более думных чинов. Тем не менее Константин Дмитриевич, сопровождавший царя в его знаменитом походе 1564 года из Москвы в Александровскую слободу, был одним из доверенных лиц Ивана IV.
