Летопись сообщает, что 3 января 1565 года «…прислал царь и великий князь из Слободы ко отцу своему и богомольцу к Офонасию митрополиту всеа Руси с Костянтином Дмитриевым сыном Поливанова с товарыщи да список, а в нем писаны измены боярские и воеводские и всяких приказных людей, которые они измены делали и убытки государству…»; с тем же Поливановым Иван IV отправил иную грамоту купцам «и всему православному крестиянству града Москвы», а в грамоте говорилось, что на купцов и других горожан, не относящихся к числу «служилых людей по отечеству», у него «гневу… и опалы никоторые нет»[78]. Можно сделать вывод: на заре опричнины царь доверял Поливанову наиболее ответственные дела, посвящал его в свои планы.
Константина Дмитриевича неоднократно ставили в опричнине на должности уровня полковых воевод и поручали иные крупные службы. Высшее служебное достижение Поливанова относится к 7076 (1567/68) году: его расписали первым воеводой в опричном отряде, отправленном к Мценску[79]. Другие крупные военные назначения К. Д. Поливанова в опричнине таковы: чуть позже под Мценском он был первым воеводой сторожевого полка, а в 1569 году под Калугой числился вторым воеводой передового полка.
Очевидно, Константин Дмитриевич обладал в глазах царя значительными заслугами: ему удалось «втащить» на высокие чины и своего брата Ивана, начавшего службу задолго до опричнины, но не попавшего ни на одно «именное» назначение[80]. Иными словами, совершенно незаметного человека.
После отмены опричнины звезда К. Д. Поливанова закатилась: высокие чины он более не получал, ходил в приставах и головах. Очень характерное назначение: в 1579 году его послали следить за тем, как из Пскова в Полоцк перетаскивают «пищаль» (в данном случае — тяжелое артиллерийское орудие) с именем «Свиток»[81]. Иными словами, он был в головах при единственной пушке. Очевидно, тем тактическим дарованием, которое было присуще Блудову, Константин Дмитриевич не располагал. А вот кровь на нем есть: он участвовал в погроме Северной Руси 1570 года. После завершения карательного похода К. Д. Поливанов остался в Новгороде еще почти на год, «правя казну» на монастырях, то есть под видом «штрафных санкций» просто вытягивая из братии материальные ценности[82]. В результате он, на пару с У. Безопишевым, вывез в столицу 13 тысяч рублей — громадную сумму.
Константин Дмитриевич Поливанов в какой-то степени принадлежал обеим линиям «худородного» дворянства, делавшего карьеру в опричнине, — и линии Михаила Безнина, и линии Малюты Скуратова. Он стал своего рода промежуточной фигурой: поднимался и за счет дельной службы, и за счет участия в карательных акциях.
С его-то истории жизни легче всего будет вернуться к Малюте Скуратову, а заодно и к прочим неродовитым дворянам, пошедшим в опричнине по пути «цепных псов». Ознакомившись с биографиями Безнина, Алферьева, Блудова, нетрудно понять: при Иване IV незнатный дворянин мог сделать большую карьеру, при этом не взявшись за ремесло карателя. Мог
Выходит, при Иване IV «неродословный служилец» избирал для себя душегубство как инструмент карьерного возвышения отнюдь не по необходимости. Нет. Лишь по собственному желанию и в результате осознанного выбора.
В конце концов, не все же обладали способностями Безнина и Блудова.
А наверх, к государю «в приближение», очень хотелось.
Глава третья
РАННИЕ СЛУЖБЫ
Возвращение к судьбе Григория Лукьяновича Скуратова-Бельского по прозвищу Малюта получится, наверное, парадоксальным. Ранняя опричнина, быть может, строилась без его участия.
На протяжении первых двух с половиной лет в истории опричнины его роль совершенно не прослеживается. Если сравнивать его с тем же Михаилом Андреевичем Безниным, сразу видно: Безнин-то летал выше. Безнин воеводствовал уже в самом первом походе опричного военного корпуса — осенью 1565 года. А вот Малюты там не заметно. Известны некоторые персоны, сопровождавшие Ивана Грозного в его походе к Александровской слободе, из которого и выросла впоследствии опричнина. Так вот, Малюту Скуратова в их числе никто не называет. Известны люди, занимавшиеся отбором опричных кадров «первого призыва» на государев двор и в армию. Но и тут Малюта не у дел. А уж среди чинов опричной Боярской думы его и подавно нет…
Где же он?
В распоряжении историков даже нет данных, свидетельствующих о том, что на протяжении 1565–1567 годов Григорий Лукьянович вообще служил в опричнине. Хоть кем-то. Хоть конюхом, хоть псарем. Возможно, он и попал в опричнину, возможно, он и служил при дворе государя Ивана Васильевича. Но
