Её зовут.
Он выпросил у сержанта Руза переводчик, который был положен тому как командиру поста. Несколько дней провозился с настройками — сказывался недостаток опыта. Но потом все-таки приловчился понемногу читать.
Первым делом он облизал сканером подпись под портретом. «Tatiana Larina» — проступило на дисплее.
«Значит, Tatiana — это фамилия. А Larina — имя!»
Додар неописуемо обрадовался.
«Larina… Larina…» — повторял он, беззвучно шевеля полными смуглыми губами.
Поначалу он делал ударение на французский манер — на последнем слоге. Но вскоре обнаружил, что если похерить вторую гласную «а» и перенести ударение на «i», получится даже нежнее. Ведь Larin — это как Ясмин или Гарбин, почти нормальное женское имя. Додар удовлетворенно ухмыльнулся — ещё одна загадка разгадана!
Боевые товарищи были начеку.
— Чего ты там лыбишься? — мрачно поинтересовался рядовой Саккар.
— Что, нельзя?
— Слышал, семнадцатый пост орхидеи сожрали?
— Вчера ж вроде был пятнадцатый?
— Может, и пятнадцатый…
— Так пятнадцатый или семнадцатый?
— Хрен его разберет!
— Я думал, официально сообщили.
— Да нет, слухи только…
— «Слухи есть наивреднейший инструмент деморализации солдата, психическое оружие массового поражения!» — процитировал Додар из речи адмирала Шахрави перед Народным Диваном. Незадолго до отправки на фронт они учили её наизусть. — Вот дождемся, когда командование реальную информацию пришлет, тогда и поговорим.
— Дождешься ты, как же… — ворчал в ответ Саккар.
С недавних пор Додар физически не мог поддерживать беседы о хищных орхидеях. Да, они опасны. И без сомнений, следует держать ухо востро, не то удушливой ночью какой-нибудь особо шустрый цветочек протянет к тебе свои чувствительные к инфракрасному излучению корни-щупальца, задушит тебя и высосет, как паук муху. Да, такие случаи бывали. И якобы неоднократно. Все это очень, очень важно. Но даже о самом важном невозможно говорить три часа каждый день!
Последние слова Додар был готов проорать дурным надсадным голосом. Когда его товарищи принимались привычно дивиться проделкам людоедских растений, Додару казалось, что Larin из книжки смотрит на него укоризненно.
Итак, Саккар ушел обиженным. Ведь орхидеи — это только повод поболтать. Теперь они втроем — Саккар, Нух и сержант — будут шептаться, что Додар зазнался.
Только Додару было все равно. Он поразительно легко переносил свою растущую отчужденность от товарищей. Ведь теперь он был не одинок.
Помимо происков хищных орхидей, чьи оборчатые расхристанные туши они с упоением счищали со ствола и ветвей в качестве утренней гимнастики, в дежурных ходили ещё две темы.
Первая: когда наконец пришлют обещанное чудо-оружие, которое выкурит русских из джунглей?
И вторая: когда же все-таки их отправят в Москву, где каждый боец сможет помочиться на небоскребы Красной Площади?
Шли недели, с Москвой ясности не прибавлялось. Но чудо-оружие действительно прибыло. Им оказался… вольтурнианский всеяд. Тварь отвратительная, да вдобавок ещё и «акселерированная», с улучшенной управляемостью и способностью соображать.
В вивариях на планете Вольтурн этих зверьков наплодили в числе, близком к апокалиптическому. Благо размножались всеяды четыре раза в год, а ели, в полном согласии со своим названием, даже помои и просроченные ядохимикаты.
Предполагалось, что шустрые и злобные вольтурнианские всеяды, способные плеваться кислотой, кусаться и отравлять воздух неописуемой вонью (правда, последнее лишь в период спаривания), быстро наводнят леса Грозного и сделают жизнь русских партизан невыносимой.
О том, насколько сильно отравлена жизнь русских, обитателям поста № 9 судить было сложно. С собственной же ясность была полной — отстрел всеядов стал для них такой же рутиной, как и очистка радиуса безопасности от орхидей.
Поначалу сержант Руз не решался отдать приказ на истребление безголовых, отталкивающего вида тварей. Ведь все-таки казенное добро. Но после того как рядовому Саккару плевок всеяда прожег голень до самого сустава, сержант переменил мнение.
По «чудо-оружию» стреляли одиночными из автоматов и даже, случалось, из пулеметов, которыми были оборудованы стрелковые площадки первого этажа. Азартно, с озорными прибаутками наблюдали за тем, как пули разносят в клочья диспропорциональные многоногие тушки. Между соседними постами
