— А сколько их было?
— Да кто ж тебе сейчас скажет? Много! Полный лес! Подполковника вот убило…
— А кто ж командует?
— Да никто… Слышь, лейтенант, не морочь меня, ладно? Мне б отдохнуть…
— Ага, понял.
Старый перебрался на десяток шагов, сел на какое-то бревно, обхватив голову руками.
Ему никогда не было так страшно.
Вроде, и бой кончился, и стрельбы не слышно — а сердце стыло так, словно сама смерть в спину дышит…
— Суки… су-уки! — тихонько выл он.
Хрустнула под сапогами обугленная земля, рядом присел радист. Помолчал.
— Есть одно соображение, командир, — сказал он. — Только ты крепись…
— Думаешь, меня еще чем-то огорчить можно?
— В общем, такое дело… Думаю, они своих нашли. Я про этих двоих.
— Да как они их найти могли, ночью, в яме!
— Ну, у них свои способы. «Тигр» пропал, экипаж — мертв. Мстили они, вот что я тебе скажу. За своих мстили.
Старый вскочил.
— Так что выходит? Я во всем виноват?! И что делать, как жить мне теперь? Пулю в лоб себе пустить? — Он выхватил ТТ.
— Кого ты этим накажешь? Это война, лейтенант. Ты ни в чем не виноват. Ты лучше вспомни: твое командование за убитых бойцов хоть раз фрицу ответило? Хоть одна карательная вылазка была?
— Верно, не было… — Старый прищурился. — И что ты хочешь сказать?
— Я знаю, где их лагерь. Не очень далеко. Только реку перейти через мост. Если так уж помирать невтерпеж, так хоть в бою…
— Откуда знаешь про лагерь?
— С пленными успел поговорить. Пока живы были.
— Так-так… и что предлагаешь?
— План, конечно, кривой и хромой, но… Там мост, и охраняют его «хетцеры», штуки четыре. Ну, как охраняют — спят, в общем. Опасности у них никакой, вам туда идти приказов не было и не будет. В общем, если ты на «Тигре» подойдешь, то успеешь их зажарить в маслице, пока они глаза продирают. И остальным нашим проход очистишь.
— А что толку, если у наших не снаряды, а «имитация»?
— Ну, тут как сказать… Танк вражеский они не прошибают, а казарму развалить — вполне. Да и пулеметы у нас есть.
— Мстить, значит? — Старый яростно сплюнул. — А что? Пустим кровь «туристам»! Я готов!
— И я готов, — раздался незнакомый голос.
Оказалось, рядом уже стоит какой-то боец с перебинтованной головой и слушает. Чуть поодаль — еще несколько.
— И я готов! — добавил другой.
— И я! Врежем фрицам, чего уж там!
— Ответим за братишек!
Старый внимательно оглядел собравшихся.
— Собирайте всех, кто с нами! И подсчитайте, сколько танков еще осталось.
— Танков — роты три наберется, — ответили ему. — Только горючки мало. Все бензовозы погорели.
— Значит, сливаем то, что осталось в баках, в тяжелые и средние танки и с ними выступаем. И снаряды. Я командую колонной, возражения есть?
Возражений не было.
Хорошенько подумав, все сошлись во мнении, что выступать нужно к вечеру. Тем более дел на день хватало — следовало готовить колонну, перераспределять топливо и боеприпасы, формировать новые экипажи.
Старому даже удалось урвать часа три на сон, и это было совсем не лишним.
— Они нас не ждут, — сказал радист. — Думают, мы на свою базу потянемся, раны зализывать.
— Деловой ты, новичок, — покачал головой Старый. — Второй день в боях, а уже все знаешь, все понимаешь, выводы делаешь…
— Ну… скажем так, не второй, — уклончиво ответил радист и больше ничего не добавил.
— Извиняйте, ребята, но идем по пересеченке, на шоссе не вылазим до последнего момента, — объявил Старый перед строем бойцов. — Наш единственный шанс — неожиданный удар. Рации выключаем, команды — флажками. Если нас на подходе заметят — дальше идти смысла не будет.
