разлагают на спектральные составляющие и специальный прибор их анализирует, сплошная электроника, я в подробности не вдаюсь. Результат оказался неожиданным. В спектрограмме была одна жирная яркая линия. Такого чистого образца эксперт ещё не видел. Это даже не четыре девятки, это абсолютный аурум.
– Разве такое золото бывает?
– Не бывает, Илья Игоревич. В сущности, это даже не ювелирное золото, это элемент таблицы Менделеева в совершенном виде. Его невозможно выделить даже плавкой в условиях невесомости. Теоретически, как мне сказал эксперт, такое золото можно получить методом бомбардировки атомов свинца, но это, сами понимаете, доступно только в лаборатории ядерной физики и в микроскопических размерах, а не триста килограммов и в тайге!
– Как такое могло получиться? – поинтересовался Слава.
– Не знаю, – развёл руками Давид Яковлевич. – Логично было бы спросить у того, кто нашёл. У вас то есть.
– Ладно, Яковлевич, ты стрелки не переводи!
– Я не перевожу, Слава. Я говорю, что не знаю, откуда взялось золото. Но его не малые народности из самородков выплавили.
– А ты, Давид, что думаешь? – скрипучим голосом спросил Вадик.
– Я ничего не думаю, только теряюсь в догадках.
– Вообще-то, господа, – прервал я начавший подгнивать спор компаньонов, – надо задумываться не о том, откуда взялось золото, а откуда взялся артефакт, который мы называем Вратами, и что он из себя представлял изначально, потому как сейчас мы имеем дело с повреждёнными его частями. Отсюда хорошо видно, что по форме это мог быть диск, но каково его назначение и откуда он взялся – вот кардинальный вопрос.
– Диск? – Вадик кинул взгляд на удачно подсвеченные створки, составленные вплотную, так что не видно было щели. – Согласен, похоже на разрезанный диск. И зачем, как ты, Илья, думаешь, его сделали?
– Это был солярный символ! – осенило меня. – Золотой диск обозначал солнце, источник света, тепла и жизни. Ему могло поклоняться какое-нибудь племя палеоазиатов, истреблённое в результате междоусобных войн. Я где-то слышал, что у оседлых аборигенов были полноценные земляные крепости, а у кочевников-чаучей что-то типа драгун: передвигались верхом на оленях, спешивались и шли в бой. Предки наших чукчей могли ездить далеко и быстро. Вот и разгромили племя солнцепоклонников. Захваченную святыню разрезали, чтобы вывезти, а, заодно, осквернить и уничтожить вражеский культовый предмет.
– Звучит убедительно, – подумав, сказал Давид Яковлевич.
– Сказка! – Вадик был непреклонен.
– Надо будет уточнить, встречаются ли отголоски культа солнцепоклонников в культуре народов крайнего Севера, – Гольдберг-старший поспешил смягчить реакцию младшего братца. – К сожалению, я не припомню существующего в наше время. Там всё больше шаманизм и примитивный анимализм – духи животных и прочая первобытная чепуха.
– Вот не надо про первобытную чепуху! – взорвался Вадик. – Ты там был? Ты ничего не видел! Ты не знаешь, какие они страшные на самом деле! Какие они… настоящие!
– Харги, мертвецы… Вадик, такое невозможно, – мягко сказал Давид Яковлевич. – Вам привиделось. Извините, господа, но я готов поверить в коллективную галлюцинацию, но…
– Да что ты… – Вадик заткнулся и только рукой махнул.
– А мне плевать, – сказал я. – Чем бы ни были все эти харги, и мертвецы вдобавок, плевать! Золото зримо и осязаемо. Вот оно. Можно подойти и потрогать. Давайте не будем спорить по пустякам и сосредоточимся на главном.
– Откуда тундрюки взяли чистое золото? – подал голос корефан. – Вот ты, Ильюха, сказал, что они поклонялись символу Солнца. Откуда у них диск из чистого золота?
– С неба, – язвительно буркнул Вадик.
– С неба… – задумчиво повторил Давид Яковлевич.
– Ладно, кладоискатели, хорош буровить, – Слава обеими руками хлопнул по спине Гольдбергов. – Яковлевич, гаси свет, пошли в дом.
– Правда, господа, – спохватился Гольдберг-старший, – пора за стол! Донна всё приготовила, наверное.
– Ну, где вы, мужчины? – встретила нас Донна Марковна и рассадила за столом. – Всё в Индиану Джонса и Ковчег Завета играетесь?
С божественным происхождением артефакта она угадала в точку!
Разумеется, жена Гольдберга крутилась в теме и видела Золотые Врата. В её присутствии можно было свободно разговаривать о деле.
– Мы хорошо поработали, – Давид Яковлевич величественно выпятил живот, держа перед собой рюмку водки. – Сокровище найдено, доставлено и приведено в надлежащий вид. Подготовительную часть прошу считать завершённой. Предлагаю поднять бокалы за работников переднего края и за работников, так сказать, тыла.
– За всех нас! – добавил я, и мы выпили.
Началась лёгкая застольная суета, а с нею праздные разговоры.
– Понятно, что на аукцион мы товар не выставим, но хотелось бы знать примерный порядок цен, – я принял на тарелку заботливо отрезанный Донной Марковной самый жирный кусок утки и присовокупил рассыпчатое печёное яблоко.
– Примерно, два с половиной ляма, – сказал Давид Яковлевич. – Конечно, мы поторгуемся, затраты на экспедицию тоже надо учесть, но рассчитывать можно на два с половиной миллиона долларов чистой прибыли. Золото девятьсот девяносто девятой пробы сейчас котируется по восемь долларов восемьдесят центов за грамм. Но это банковские расценки, а у нас предмет, представляющий историческую и культурную ценность. Это хорошо, так как повышает стоимость, но тот факт, что Врата золотые, существенно осложняет ситуацию. За вывоз такого количества драгметалла светит третья часть по статье о незаконных валютных операциях. Вот если бы мы торговали на территории США или Японии, вот тогда был бы рай. Коллекционеры в очередь бы к нам стояли. А если везти надо через границу, тогда тяжело. Янки и япошки – трусливые, мало кто возьмётся, а те, кто возьмутся, тоже акулы. Это не коллекционеры будут, а перекупщики.
– Антикварные барыги, – вставил Слава, набивая рот салатом.
– Именно! – с удовлетворением заклеймил Гольдберг своих заокеанских коллег. – У них много не выжмешь. Лям, максимум, полтора. Хотя интерес, конечно, к нам будет.
– Почему бы нам самим не переправить Врата через границу? – спросил я. – Если Петербург – это окно, через которое Россия барыжит герыч в Европу, то можно и золото перетащить контрабандой.
– Таких каналов у меня, к сожалению, нет, – признался Давид Яковлевич. – Продавать придётся здесь, на условиях самовывоза. Впрочем, если подождём, поторгуемся, то тогда возьмём дороже, но вот боюсь, как бы нас не накрыли.
– Вы имеете в виду ментов? – в лоб спросил я.
– И ментов, но больше меня беспокоит контора. С иностранцами в любой развитой стране опасно дело иметь. Спецслужбы пасут… У нас в России всех толковых антикваров фээсбэшники давно знают, и когда перекупщики приедут к нам, чекисты могут приставить наружку, просто так, чтобы посмотреть, с кем те будут встречаться. В лучшем случае, нас сольют в прокуратуру. В худшем, займутся сами. Мы
