— Сбро-од, стройся! — командирским голосом гаркнул Пухлый, беря в руки браконьерский половник. — На раздачу пищи в колонну по одному становись!
Он щедро набухал каждому варева в котелок, и лишь когда подошел черед Крейзи, безучастно развел руками:
— На вас лимит исчерпан.
— Как это исчерпан?! — возмутился Сашка.
— Ваши продуктовые карточки крысы съели! — совсем по-лошадиному заржал накурившийся Пухлый, из него опять поперла дурь.
— Ладно, Вован, харе глумиться-то, — попробовал уговорить его Крейзи.
— Иди отсюда, на супец сегодня ты горбат, — ответствовал раздатчик.
— Я сейчас возьму пэпэша и разнесу тебя с котлом вместе! — вспыхнул Сашка.
От безумного друга можно было всего ожидать.
— Ну, начинается утро в колхозе. — Я отобрал у Пухлого поварешку и налил Крейзи похлебки.
— Идите клюйте говно, — проводил его Пухлый.
— Ты тоже иди, — выделил я ему положенную порцию, — нечего тут узурпировать.
— Так невозможно, — заартачился Пухлый. — Брат ты мне или не брат, рад ты мне или не рад?
— Рад-рад, — прогнал я его, — топай жрать и мне не мешай.
Пухлый что-то хрюкнул себе под нос, примостился на сидоре и застучал ложкой в котелке.
Накормив всю братию, я и сам смог перекусить. Мне нравится готовить и есть собственную стряпню.
Я уминал ужин, сидя у костра, и думал, что до темноты мы вряд ли успеем выйти к домику лесника. Впрочем, продуктов на завтра хватит. Мужики запаслись дня на три. Учитывая, что нас вдвое больше, нетрудно посчитать расход. В самый раз завтра сытыми потусоваться.
Я был в отряде за интенданта и суперкарго, чем весьма гордился. Тесак в бобровых ножнах повесил на ремень поверх КЗСа. Нож придавал солидности. Вдобавок трататуй получился вкусным, ребята его оценили. Я повеселел. Действительно, счастье — есть. Есть самому и давать есть другим.
Решили заварить чай. Дима подхватил казанок и отправился по воду.
Вернулся он неожиданно быстро и с немытым котлом. Это я как начальник административно-хозяйственной части заметил в первую очередь.
— Какие-то хмыри в лесу, — сообщил он, — с оружием и в камуфляже.
Мы повскакали, лапая железо.
— Что за хмыри? — спросил Глинник. — Охотники?
— Что за оружие? — лениво перебил Пухлый, более смекалистый даже в упыханном состоянии. Из всех нас только он остался сидеть.
— «Калашники».
— Может, милиция, — ляпнул тупорылый Валдорис. — Вдруг лесник настучал?
— Сколько их? — не вставая, продолжил задавать вопросы по делу Вован.
— Не сосчитал, — пожал плечами Дима. — Человек семь-восемь.
— Это уже серьезно, — резюмировал Пухлый. — Куда они направлялись?
— В нашу сторону.
— Да что же ты сразу не сказал?! — Пухлого с вещмешка как ветром сдуло. — Далеко они?
Мент не успел ответить.
— Вижу троих, — доложил Аким, — четверых… пятерых.
Пухлый уже затягивал на груди поперечную лямку. Самодельный рюкзак был сшит им как раз для подобных случаев. Иногда в лесу приходится быстро убегать.
Теперь и они нас увидели.
— Эй, кто вы? Стоять! — послышались крики.
— Вот уж на фиг, — пробормотал я, отщелкивая пуговку трешкиного предохранителя.
Ментам я сдаваться в плен не хотел. А кто еще мог ходить по Синяве с «Калашниковыми» — какие-нибудь добровольные дружинники из бригады народного ополчения, поднятые по тревоге шерифом? Навряд ли. Да и откуда у дружинников автоматы? Может быть, солдаты из ближайшей воинской части, взявшей нечто наподобие шефства над лесничеством? В любом случае нотациями не отделаешься, за лесника спросят по всей строгости военного времени. Иного в Синяве не было уже пятьдесят лет.
Мысли эти промелькнули в мозгу меньше чем за секунду. Однако сходным образом думал не только я.
— Ментов на хуй! — однозначно высказался Боря и открыл огонь из «Дегтярева».
Дружинники бросились врассыпную.
— О-о, какая попсня, — обалдело протянул Пухлый, когда деготь смолк.
