автоматами. Да еще мечи эти… Похожи на парадный эсэсовский кинжал, только большие.
— Я тоже заметил, — кивнул я. — Черт их разберет, этих фашистов.
— Точно — гансы. — Пухлый по мере укорачивания косяка делался все задумчивее.
— Может, какие-нибудь отряды навроде скинов? — ляпнул я.
— Немцы… — рек Вова, его торкнуло. — А еще у них есть тайное оружие — древолаз засадный. Это самая засадная штука, с которой я встречался.
Пухлый снова был прав. Опасаться следовало того, кого не видишь. Неизвестный специалист, со сноровкой бывалого охотника затаскивающий на деревья матерых мужей, заставлял себя уважать. Кроме того, он владел снайперской стрельбой и минно-взрывным делом. Вероятно, неплохо знал Синяву: только у завсегдатая могли быть личные счеты с лесником.
В целом, такой проводник стоил всех «светлых братьев», вместе взятых. Перспектива встречи с ним не радовала. С нас достаточно было смерти Акимова.
— Поедим и двинем отсюда, — сказал я. — За один переход выйдем из леса и дадим деру.
— Будем срать и драпать, — подтвердил Пухлый, оглядывая трофейную команду. — Кстати, где Болт?
— Он за водой ушел, — без воодушевления откликнулся я.
— Его долго нет.
Замечание было весьма к месту, Балдорис мог отмочить любую корку. Например, поскользнуться и вывихнуть ногу, а теперь ползти обратно с казанком, полным воды, в зубах. Достаточно было обузы в виде Бори с сотрясением мозга, и лишняя совсем ни к чему.
— Пошли его поищем, — предложил Вован, цепляя на плечо автомат.
— Вы куда? — окликнул нас Крейзи.
— Балдориса встречать, — дипломатично ответил я, чтобы без толку не тревожить друзей. — Поможем воду нести, а то он столько набрал, что не дотащить в одно рыло.
Дурачок Крейзи поверил и успокоился.
У ручья мы никого не нашли. Вова походил по берегу, вглядываясь под ноги. Мягкая земля превосходно хранила следы. Отпечатки балдорисовских подметок здесь исчезали.
— О-о, какая попсня, — протянул Пухлый. — Чую, это кикс!
— Что ты хочешь сказать? — спросил я, заметив, что Вован находится в непонятках. — Уж не улетел ли он по воздуху?
— Ушел по ручью. — Пухлый наклонился, изучая илистое дно. — Вон туда.
От Балдориса я мог ожидать чего угодно. Но зачем ему это понадобилось?
— Почему ты так решил? — для начала осведомился я, никаких признаков, указывающих направление маршрута латышского стрелка, не заметив.
Пухлый уверенно двинулся к кустам, росшим чуть поодаль, и достал оттуда казанок. Его великолепное знание леса было неоспоримо.
— Что же сподвигло его убежать? — обратился я к многоопытному другу. — Решил, что в одиночку драпать быстрее?
— Он не сам ушел, его унесли, — сообщил Чаче-лов.
— Пойдем за ним, — сказал я, снимая «Калашников». — Тот, кто его нес, двигается медленно. Мы сможем его догнать.
— Только ступай потише и не болтай. Так мы и сделали.
Шагов через двадцать Пухлый снова напал на след: носильщик Балдориса, устав идти по воде, выбрался на берег. След был знакомый — бесформенный отпечаток чулка от ОЗК. Затем мы нашли оброненную шапку-гансовку. Пленного тащили в глубь леса.
Я опустил флажок предохранителя АКМ. Пожалел, что не достал из рюкзака «стечкин». Из автомата с холостыми патронами я мог разве что кишки выпустить в упор. Больше он ни на что не годился.
Волына не понадобилась. Мы нашли Балдориса лежащим на земле. Он был заколот ножом в сердце. Удар был поставлен очень точно, перед смертью латышский стрелок не мучился.
Разряженный трофейный револьвер валялся рядом. Патроны в барабане отсутствовали.
— Здесь побывал наш старый друг — древолаз засадный, — заключил Пухлый. — Он взял «языка», допросил его и ликвидировал за ненадобностью.
— А теперь он не может наблюдать за нами в оптический прицел? — покосился я по сторонам, впрочем, безрезультатно.
— Навряд ли. — Пухлый даже не обернулся, настолько был уверен в своей правоте. — Наблюдения за ним убеждают, что думаем мы очень похоже. Я бы на его месте отправился громить наш лагерь. Он, наверное, сделал то же самое.
— А что мы здесь торчим?! Надо опередить его!
— Все, что мы можем сделать, это пойти по его следам, — заявил Чачелов. — Иначе легко нарвемся на пулю.
— Но время идет. Нашим сейчас решку наведут!
— Не ори, — осадил Пухлый, — время есть. Пока он устроит засаду, пока пересчитает людей, у нас будет некоторая фора. Потом он поймет, что Болта
