обыскались и, вероятно, нашли. Тогда он сам спохватится и примется ставить по своему следу натяжники и охотиться на нас. Но это будет не сразу, так что мы успеем.
— И что нам делать? — невмоготу было слушать разглагольствования упыханного Вована. Он считал, что засадный древолаз полностью предсказуем. Ошибка могла оказаться фатальной для оставшихся в лагере.
— Идти, пока он не прочухал, что мы здесь, — невозмутимо рассудил Пухлый.
Он взял след, как хорошая гончая. Настоящий талант не прокуришь и не пропьешь. Бог знает, по каким признакам он определял маршрут врага. Для этого нужны были исключительные способности. Сего мне было не дано, хотя временами и я замечал на земле вмятину с расплывчатыми краями — отпечаток подошвы надетого поверх обуви резинового чулка.
Я пытался восстановить картину происшедшего. Нанятый Обществом искушенный в лесной охоте «черный следопыт» был вызван по рации на подмогу подбитым меченосцам, но нас на позициях не застал. Он пустился вдогонку и у самого лагеря встретил Балдориса. Не пойди тот к ручью, лежать бы нам всем под пулями снайпера. Кроме, может быть, меня, если наемник знает внешность главного объекта по описанию. Меня бы он, скорее всего, стреножил, продырявив конечность. Но не судьба. За эту спасительную для нас отсрочку Балдорис заплатил слишком дорогой ценой, и я хотел, чтобы его жертва была принесена не зря.
Три одиночных выстрела, разделенных короткими промежутками, бабахнули впереди. Несколько в стороне от места, где, по моим прикидкам, размещался лагерь. Но снайпер и должен быть поодаль. Выстрелы не походили на хаотичную пальбу — уж слишком уверенными они были. Целенаправленными. Наши тут же не замедлили обнаружиться. Беспорядочно застрочили АКМы, их стук слился в частую дробь.
Матюгаясь, мы залегли, чтобы не ранило шальной пулей. Кроме пугачей с холостыми, у Глинника был вполне реальный ганс-винт. Ротозеи садили в белый свет как в копеечку. Халявных патронов не жалели, даром что последние. Один раз все-таки над нами противно свистнуло — в нашу сторону повернулся Глинник.
— Ебундеи, — прошипел Пухлый, — что они там затеяли?!
— Должно быть, сильно испугались, — предположил я.
— Чтоб их искусала шестижопая вонючка, — буркнул Пухлый, в детстве обожавший Джека Лондона. — Какого лешего я потащил лохгруппу мудозвонов в Синяву? Лучше бы я женился на этой дуре с Рыбацкого! Будь проклят тот день, когда я впервые вывел вас в лес!
Анаша продолжала действовать на его мозги. Она не утратила влияния и когда мы вошли в лагерь. Выждали, пока не утихнет стрельба. Винтовка более не шмаляла, очевидно, снайпер убрался. Мы скрытно приблизились к стоянке. Осторожность была нужна, чтобы не словить пулю от своих; на подношения трофейщики не скупились — с перепугу долбили на любой шорох.
— Ваффен хинлинген, — оповестил о своем приближении Пухлый, — унд ауфт зер найт!
Никто ничего не понял, но голос Чачелова разобрали. Нашороханные следопуты обступили нас, все были целы и невредимы.
— С кем сражались? — грозно вопросил Пухлый, надвинув на брови фуражку.
— Кто-то из винта саданул три раза в той стороне, — отрапортовал Крейзи, — мы и решили, что это по вам садят, поддержали огнем.
— К херам вашу поддержку — мы совсем в другой стороне были, — огрызнулся я. — Вы что же, сразу во всех направлениях полосовали?
— Попутались, — неохотно признался Дима.
— Пересрались, мастодонты трофейные, гмохов отряд, — выругался Пухлый. — Значит, стреляли не по вам, а вообще в стороне?
— Ну да, — подтвердил Глинник.
— Пошли туда, — немедля распорядился Вован, у которого голова работала совершенно в ином ритме.
Я не догонял его планов. Понять, что творится в прокуренной башке Пухлого, было попросту невозможно. А может, для этого следовало сжиться с лесом.
Поиски вывели нас за ручей. Первым на трупы наткнулся Боря. Три были расположены компактно, четвертый в некотором удалении — он был зарезан, остальные застрелены.
Это были охотники, у которых мы слямзили провиант. Неизвестно, каким ветром их сюда занесло. Вероятнее всего, мужики приехали на выходные развлечься и находили оттяг в забаве с ружьями. Их не смутила даже пропажа съестных припасов, наверное, потому, что в лесу стало интересно — стреляют. Переночевав, они бродили в поисках приключений. По сути, они мало чем от нас отличались, разве что вооружены были дробовиками. Ружья не пригодились. Одного древолаз засадный чиканул тесаком по горлу, когда охотник, тоже в лесу не новичок, незаметно на него набрел. А следовавших за ним товарищей снайпер перещелкал раньше, чем те пустили в ход свои вертикалки, истратив на каждого аккурат по патрону.
Положил наповал, каждого точно в сердце, доказав преимущество снайперской винтовки Драгунова перед охотничьим оружием в условиях дикой природы. Мы с «калашами» тоже пасовали. Пухлый, восстановив картину происшедшего, приказал нам оставаться на месте.
— Немец бродит где-то поблизости, — объявил он, забрав у Глинника ганс-винт, — я попробую его выследить. Вы сидите тихо. Не вздумайте стрелять на звук, можете меня зацепить. Тогда вернусь — буду всех трахен зи попен! Вообще замрите. Не маячьте. Не пердите и не курите, а то на запах такие неприятности поналетят, что ваши обугленные трупики будут жевать ежики в кустах. Все поняли?
