Или его отпустили.
Калямов злобно прищурился. В нем снова заиграла кровь "волкодава".
– Все отлично, – сообщил Нечипоренко, когда Шламов залез в салон, и машина тронулась. – Эксперты считают, что это сделал Крупнер. Сработано исключительно чисто.
– Нормально, – кивнул Шламов, – не подкопаешься,
– Как обстановка в управе?
– Никто не понимает, как Крупнер попал в здание, но меня особенно не мурыжат.
– А неособенно?
– Грановский пару раз вызывал. Наехал, конечно. По-моему, его пора мочить, пока он что-нибудь не придумал.
– "Что-нибудь" – это что?
– Например, не взял охрану из "Цунами". Ему это положено.
– Это сильно усложнит дело?
– В принципе нет, но это МОИ ребята.
– Они больше не твои, – тон Нечипоренко внезапно сделался резок. – Не будь идеалистом, Серега. Им прикажи тебя по стенке размазать – размажут не задумываясь. Они уже против тебя. И против нас. А мы против них.
– А с твоим когда? – перебил его Шламов.
– Сначала Грановский, – ответил Нечипоренко, – не будем отступать от плана. С Бабиным будет легче – его никто охранять не станет.
– Ты, кстати, этого кормил?
– Да хрен с ним, потерпит разок. Меньше срать будет.
– Нет, надо покормить, а то экспертиза усомнится в его физическом соответствии действию.
– Да он же супермен, – отмахнулся Нечипоренко. – Хотя ты прав. Хрен с ним, прокатишься?
– Боишься один?
Нечипоренко рассмеялся.
– Вдвоем надежнее. Пистолет с собой?
– Он у меня на постоянке.
Красная "шестерка" стремительно уходила в пригородную зону.
Следовавший за ними на своей синей "ВАЗ-21013" Калямов просто выпадал в осадок от прослушивания разговора. Машину Нечипоренко он снабдил радиомикрофоном еще прошлой ночью и теперь мотался за ней по городу, стараясь не попадаться на глаза и держась в радиусе устойчивого приема. Диалог мог стать настоящей бомбой. Если его подать как диверсионно-террористическую деятельность, то можно существенно приподняться в глазах начальства. По роду оперативной деятельности Калямов был "кротом" – агентом, внедряемым в неформальные группировки, но успешно работал и в среде коллег. Он всегда был не прочь при случае услужить начальству, и за это ему прощались кое-какие грехи. А грехи у Калямова были.
Крупнер имел все основания радоваться месту, в которое он попал. В отличие от чердака здесь не дуло, было тихо, темно и присутствовала еда – достаточно было протянуть руку. Тут имелись все условия для самоуглубленной бессознательной медитации, и Крупнер пользовался ими. Он постигал тысячи истин, которые не мог выразить, потому что у него не было слов. Но их и не требовалось выражать. Истины складывались в простую и ясную картину мира. Крупнер старался постичь ее целиком, это у него постепенно получалось.
Нечипоренко открыл крышку люка и зажег в подвале свет. Оттуда сразу пахнуло ароматом авгиевых конюшен. Пленник был на месте. Нечипоренко спустился, чтобы забрать миску, и застыл в изумлении. Крупнер неподвижно висел над полом сантиметрах в пятнадцати-двадцати. Он левитировал.
– О, Господи, – выдохнул Нечипоренко.
– Что там у тебя такое? – насторожился Шламов, доставая "макаров".
– Ты только посмотри! – Нечипоренко схватил миску и выкарабкался наружу.
