Звонок в дверь явился неожиданностью для нас обоих. Я встрепенулся, а Слава поднял голову и перестал жевать.
— Кто это? — спросил он.
В ответ я только плечами пожал. Я бы и сам хотел знать, кому вдруг потребовалось навестить меня. Арабам? Или ментам?
Я пошел открывать, а Слава неслышно скользнул за моей спиной в комнату и оттуда мотнул головой на дверь: спрашивай.
— Кто там?
— Илья Игоревич? — Голос был женский, но догадаться, кому он принадлежит, я был не в состоянии. Не Ирке и не Маринке — кому-то явно старше. В очередной раз пожалев, что не обзавелся глазком, я открыл дверь.
— Здравствуйте, Мария Анатольевна, — оторопело произнесли мои губы, затем растянулись в заискивающей улыбке, и я учтиво отступил в сторону, пропуская высокую седую даму — жену Василия Петровича. Какие люди и без охраны!
— Здравствуйте, Илья. — Афанасьева царственной походкой переступила порог моей квартиры, и тут же в дверном проеме выросли три крепыша- южанина — опаньки! — такие люди без охраны не ходят. Меня аж передернуло — в последнее время «черные» физиономии никаких положительных ассоциаций не вызывали.
Гости сперва ощутили явное преимущество, затем положение уравновесил появившийся из комнаты Слава, большой и непроницаемый, как скала. Хе-хе, я тоже не лыком шит! Господа несколько поскучнели, поняв, что рожки да ножки от меня так просто оставить вряд ли удастся. Установился некоторый паритет, мы прошли в комнату, и я смог без опаски разглядеть, кого избрала Афанасьева в спутники. Выбрала она хачиков. Одному было лет около сорока, он носил изящный деловой костюм и выглядел посолиднее двух других — типичных гоблинов с замашками парвеню, проще говоря, «шестерок» с дешевыми понтами, одетых в безвкусные кричащие одежды. Несколько секунд мы оценивали друг друга, затем я вынужден был переключиться на Марию Анатольевну.
— Вы уже вернулись, Илья? — спросила она, недружелюбно изучая меня с головы до ног.
— Да, — сказал я, потому что больше сказать было нечего.
— А где же мой муж?
Я опустил глаза. Как всегда: если уж неприятности происходят, то почему-то в самые худших своих вариантах. Что я ей мог ответить?
— Он… остался там, — неопределенно произнес я.
— То есть как остался? — спросила Афанасьева.
Бандиты за моей спиной угрюмо ждали.
— Он… э… погиб, его убили.
Мария Анатольевна побледнела, но быстро справилась с собой.
— Убили. Кто его убил?
— Наши охранники, — развел руками я. — Так получилось.
— И вы мне не сообщили?
Я проглотил слюну.
— Понимаете, я не успел приехать, как начались неприятности. Это связано со смертью Василия Петровича.
— Вы были столько времени в городе, — завелась Афанасьева, — и не могли позвонить. — Взгляд ее упал на письменный стол, она быстро подошла и раскрыла лежащий там полевой дневник. У меня затряслись коленки. Вот он, закон Мэрфи: если неприятность может случиться, она обязательно случается. — Откуда это у вас?
— Я привез с собой, — сказал я. — Нас ограбили…
— Вы приехали, — Афанасьева повернулась ко мне, в глазах ее горело холодное пламя, — и сразу обзавелись иномаркой. Скотина! Вы скрываетесь от меня, не подходите к телефону, я должна вас искать. Я требую объяснений!
Это был капитальный прокол. Зная, с какой быстротой распространяются слухи, было наивно полагать, что Мария Анатольевна не узнает о гибели мужа и, узнав, не примет меры по выяснению всех подробностей. А подробности были таковы, что я все равно оказывался крайним. Не только не сумел уберечь Петровича, но еще и присвоил находки, обокрав бедную вдову. Негодяй! Вдова разошлась не на шутку, а я покорно слушал, молча переживая сей афронт. Говорила в основном она. Я лишь поведал правду об убийстве Афанасьева и дал путаные объяснения по поводу продажи драгоценностей, которые, и это она тоже знала, предлагал Гоше Маркову за двести тысяч. «Охрана» сердито сопела, изредка перебрасываясь словечками на родном азербайджанском диалекте. Малышня, похоже, лезла в бой, а бригадир их осаживал, и было видно, что «дай волю — гарачий кров взыграт», полетели б от вонючего барыги, то есть меня, клочки по закоулочкам. Отдал бы в момент все, да еще сверху заплатил, но Слава, квадратная ряха которого постепенно принимала свекольный цвет, был мощным сдерживающим фактором, и горцы сдерживались. Выяснение отношений происходило на цивилизованном уровне, но по косвенным признакам было понятно, что так просто с меня не слезут. Придется раскошеливаться, товарищ денежный мешок. Мария Анатольевна скромно назвала размер контрибуции — сто тысяч долларов (мол, пополам), горцы милостиво закивали и согласились сутки подождать. На этом переговоры закончились. Я клятвенно заверил госпожу Афанасьеву, что подготовлю вышеназванную сумму к вечеру завтрашнего дня, не возражая, поскольку Слава
