— Вода поднялась.
Действительно, за ночь уровень возрос сантиметров на десять. Вероятно, в верховьях выпали порядочные осадки.
Увязая по щиколотку в красноватой сметане, мы взобрались на площадку и стали рыть. Природа явно была против нас, дождь, словно по команде, активизировался, но через полчаса мне удалось войти в ритм, и я отключился от окружающего. Монотонные движения завораживали: ткнул, достал, вывернул — сбросил; ткнул, достал, вывернул — сбросил… И так сотни и тысячи раз. Когда мне еще в своих раскопках приходилось скидывать землю вниз? А ведь это гораздо легче, чем выбрасывать ее наверх. Подобное было у меня в жизни впервые. Как будто я вскрывал курган, насыпанный много столетий назад на месте захоронения воинов. Хотя нет, подкурганный склеп мне уже доводилось разрывать, и в тот раз мы били штольню. Втроем. Две недели подряд, без выходных, естественно. Мы изрыли холм, словно черви гнилое яблоко, и ничего не нашли.
Здесь же следовало расчищать завал сверху, чтобы докопаться до машины наверняка. Грунт был слишком рыхлым для штольни, проще раскидать насыпь и прорыть траншею наружу к воде, чтобы через нее все вытаскивать. Выбрал же для себя гребанную жизнь: ВСЮ ЖИЗНЬ грести, грабить и разгребать!
— Все, шабаш! — гаркнул Слава. — Шабаш, говорю. Бабы обедать зовут.
Задыхаясь, я выпрямился, опираясь о черенок лопаты. Поясницу ломило, пот градом заливал глаза. Дождь продолжал хлестать с неба, и, по причине пасмурной погоды, начинало рано смеркаться.
— Ну ты даешь стране угля! — восхищенно покачал головой кореш. — Да за тобой не угнаться, шуруешь как оголтелый. Пошли хавать, второй день без обеда пашем.
— Надо работать. — Упоминание о том, что прошел еще один день, привело меня в бешенство. — Будем рыть, пока не стемнеет. Бери лопату и копай!
— Да ты чего? — Впервые в голосе Славы послышалась тревога. — Ведь уже темнеет, день-то прошел. Нельзя на износ вкалывать, так и копыта можно в два счета отбросить.
Я отдышался, гнев начал проходить. Я оглядел раскоп и понял, что мы почти дорылись до машины, перекидав за день полторы намеченных нормы. Значит, завтра закончим. Тогда и в самом деле Слава прав, зачем зря надрываться?
Вернувшись на стоянку, я грузно бухнулся у входа в свой вигвам и стащил чавкающие сапоги. Из каждого вылилось литра по два воды, не меньше. Вот, значит, от чего ноги как свинцовые были. Я тупо сидел на земле, неподвижным взглядом уставясь на лесную просеку перед собой. Только сейчас я почувствовал, как замотался. Прибежала Маринка, куда-то звала, наверное есть, но я не шевельнулся. Потом пришел Слава, и в руке у него было именно то, что я больше всего хотел увидеть. Теперь организм настойчиво требовал водки — на подсознательном, на инстинктивном, на клеточном уровне. Какова работа, таков и отдых. Я заполз в палатку, по привычке скинув у входа мокрую одежду. Следом ввалился Слава, более живой и здравомыслящий. Просунулась голова Маринки:
— Ты бы поел.
— Принеси ему, он здесь пожует, — сказал Слава.
Я нашарил полотенце и стал вытираться.
— Ну, чего ждешь, наливай!
Слава растерянно наполнил стаканчики. Я высосал один будто воду и тут же налил снова.
— После первой не закусывают, — произнес я и чокнулся с оторопевшим Славой. — Давай за то, чтоб завтра откопать эту лабуду и все выгрузить!
Марина принесла ужин. Я приглашающе кивнул Другу:
— Вот и закуска.
Меня повело. Напряжение стало улетучиваться, пропала и усталость. Я согрелся и подобрел.
— Завтра закончим, — подмигнул я кенту. — Не век же нам тут торчать!
День следующий начался ничем не лучше предыдущего, разве что, дойдя до животного состояния, я стал менее восприимчив к неблагоприятным условиям. Тяготы и лишения закаляют характер, по своей практике я знавал такие периоды и был уверен, что в нормальной обстановке быстро приду в норму.
Наскоро перекусив, мы со Славой поспешили к реке. Уровень воды поднялся уже на полметра, и, чтобы взобраться на площадку, пришлось здорово вымокнуть. Наверху нас ждал сюрприз, на этот раз приятный: узкая дыра в глиноземе свидетельствовала, что до фургона осталось совсем немного. Несколько ударов лопатой, и под штыком звякнул металл. Мы быстро расчистили переднюю часть крыши, которая каким-то неестественным образом уходила под углом вниз. Причина стала ясна чуть позже — от удара микроавтобус сплющило. Лобовое стекло разбилось, оставшийся с вечера тонкий слой глины за ночь размылся и провалился внутрь, оповестив о завершении первого этапа работы.
Воодушевленные успехом, мы с новыми силами начали долбить траншею. Какой-нибудь стахановец тридцатых годов заплакал бы от зависти, глядючи
