И все это ради служанки? Как она могла ожидать от него помощи?
Она и не ожидала. Но ей не хотелось умирать, а с каждым мгновением ее шансы на жизнь уменьшались.
— Полезай обратно в постель, — ворчливо сказал Загнес. — Ты замерзнешь на полу, и мне от тебя не будет совсем никакого толку. Я в последнее время всегда мерзну, — прибавил он с принужденным смешком. — Слишком много лет провел в дороге. Дождь и ветер пробирают до самых костей. Пора в отставку. Я бы и ушел, если бы дома не было жены. — Он опять рассмеялся фальшиво, неубедительно. — Девочка, я уверен, ты зря боишься. Я знаю Моракса много лет. Вы, девушки, всегда тени пугаетесь, когда этот глупый... когда этот день приближается.
Касия молча забралась обратно в постель, скользнула под одеяло и легла, обнаженная, рядом с ним. Он слегка отстранился от нее. «Неудивительно», — с горечью подумала она. Захочет ли разумный человек переспать с девушкой, предназначенной Людану, богу Леса? Ее священная смерть может перейти прямо в него.
Но дело было не в этом. Кажется, Загнес принадлежал к более прозаичным людям.
— У тебя холодные ноги, девушка. Потри их одна об другую, сделай что-нибудь. И руки тоже. Мне всегда холодно, — сказал он.
Касия услышала, как у нее вырвался странный звук; она то ли рассмеялась, то ли снова пыталась подавить панику. Она послушно потерла ступни одна об другую, стараясь сделать их теплыми, чтобы согреть лежащего рядом мужчину. Она слышала снаружи вой ветра и стук ветки о стену. Набежали тучи вместе с дождем. Лун не было.
Она провела с ним ночь. Он не прикасался к ней рукой. Лежал рядом, свернувшись клубком, как ребенок. Она не спала, прислушивалась к вою ветра, шороху веток и шуму дождя. Наступит утро, потом ночь, и на следующий день она умрет. Ее поражало, что она может думать об этом и не сойти с ума. Интересно, не удастся ли ей убить Деану перед тем, как они ее свяжут или оглушат ударом дубинки по голове. Жаль, что она не может молиться, но ее вырастили без веры в бога солнца Джада, и она плохо помнила молитвы. С другой стороны, как жертве молиться богу, которому ее приносят в жертву? О чем она может просить Людана? Чтобы она умерла до того, как ее станут резать на куски? Или что там они делают здесь, на юге. Она даже не знала этого.
Касия поднялась гораздо раньше спящего курьера, в холодной, влажной темноте перед рассветом. Дрожа, натянула тунику и спустилась на кухню. Дождь продолжал лить. Касия слышала доносящиеся со двора звуки: конюхи готовили сменных коней для имперских курьеров, а также коней и мулов тех, кто приехал верхом или нанял их на постоялом дворе. Она принесла вязанку хвороста из чулана, потом еще две, а потом встала на колени и развела на кухне огонь. Деана, зевая, спустилась сверху и пошла разводить огонь в передней комнате. У нее на щеке появился новый синяк, как заметила Касия.
— Хорошо спала, сучка? — бросила Деана, проходя мимо. — Больше ты его никогда не получишь, уж поверь мне.
— Он мне сказал, что снизу ты такая же грязнуля, как и сверху, — пробормотала Касия, не оборачиваясь. Интересно, ударит ли ее Деана. У нее под рукой лежали поленья.
Но они не хотели, чтобы у нее на теле остались синяки или другие повреждения. Это могло бы быть даже забавным... Сегодня она могла говорить все, что вздумается, не опасаясь удара.
Деана на секунду замерла, потом прошла мимо, не тронув ее.
За ней пристально наблюдали. Касия поняла это, когда улучила минутку, после того как опорожнила ночные горшки, и остановилась на заднем крыльце подышать холодным, мокрым воздухом. Горы окутывал туман. Дождь не прекращался. Теперь ветра почти не было. Дым из труб поднимался прямо вверх и исчезал в серых тучах. Она почти не видела сада и овец на склонах гор. Туман приглушал звуки.
Но Фар, старший конюх, стоял, небрежно прислонившись к столбу на противоположном конце крыльца, и строгал ножом мокрую палочку, а Ругаш, старый пастух, бросил стадо на подпасков и стоял в открытых дверях своей хижины за садом. Когда он заметил, что она на него смотрит, он плюнул в грязь сквозь дыру между зубами.
Они действительно думают, что она может сбежать. Куда может убежать рабыня? Босиком, по склонам гор? В Древнюю Чащу? Неужели лучше погибнуть от холода или диких зверей? А может, демоны или мертвецы найдут ее раньше и навсегда отнимут душу? Касия содрогнулась. Напрасный страх: ей не удалось бы даже добраться до леса или гор, они выследили бы ее. У них есть собаки.
Кафа появилась в дверном проеме у нее за спиной. Касия узнала ее шаги, не оборачиваясь.
— Я скажу хозяйке, и тебя выпорют за безделье, — сказала Кафа. Ей было велено говорить только на родианском языке, чтобы как следует его выучить.
— Отвали, — равнодушно ответила Касия. Но повернулась и вошла в дом, пройдя мимо Кафы, которая, возможно, была самой порядочной из них всех.
Она разнесла все горшки по комнатам, несколько раз поднявшись и спустившись по лестнице, потом вернулась на кухню, чтобы закончить с утренней посудой. Огонь в очагах горел слишком слабо; за слишком слабый или слишком сильный огонь, потому что тогда дрова сжигались зря, служанок били или запирали в винном погребе с крысами. Касия подбросила дров. От дыма на глаза набежали слезы. Она вытерла щеки тыльной стороной ладоней.
В кузнице, возле конюшни, у нее спрятан кинжал. Она решила, что сходит за ним позже. Им она сможет убить себя сегодня ночью, если ничего
