Поднебесная

Цянь подошел к окну. Выглянул наружу. С того места, где стоял Тай, он видел роскошный сад. Впрочем, сад и должен быть роскошным. Это же Ма- вай. Немного дальше к северу находились гробницы Девятой династии.

– Я думаю, за другим экраном сидел император.

– Что? – Цянь быстро обернулся. – Почему? Откуда ты…

– Я не знаю наверняка. Я так думаю. Два разрисованных экрана, и то, что госпожа Цзянь и принц делали вместе… чувствовалось, что это предназначено для зрителя, и этот зритель – не я.

– Может, и ты.

– Я так не думаю. Никогда не слышал, чтобы принц Шиньцзу вел себя так… говорил так…

Они оба подыскивали слова.

– Так властно?

– Да. Я тоже, – почти неохотно согласился Сыма Цянь.

– Он бросал вызов Чжоу. И он не мог делать это, не зная – наверняка! – что его отец об этом узнает. Поэтому мне кажется…

– Что он делал это для императора?

– Да.

Последнее слово Цяня повисло в воздухе, со всеми очевидными последствиями и всеми теми последствиями, которых они не могли видеть. Слабый ветерок за окном доносил аромат цветов.

– Ты нас видел? Оттуда, где сидел?

Тай кивнул:

– Она это все устроила. Так что же там произошло? Мне нужна помощь.

Поэт вздохнул. Снова наполнил свою чашку. Показал Таю на его чашку, и тот нехотя выпил. Цянь пересек комнату и долил ему вина. Потом сказал:

– Я провел жизнь в движении по городам и горам, рекам и дорогам. Ты это знаешь. Никогда не занимал никакого места при дворе. Никогда не сдавал экзамены. Шэнь Тай, я не тот человек, который может объяснить тебе, что происходит.

– Но ты слушаешь. Ты наблюдаешь. Что ты услышал в том зале?

Глаза Цяня ярко блестели. Вечерний свет лился в окна. Комната была большой, изящной… приветливой. Место, где можно расслабиться, найти покой. Вот для чего всегда существовал Ма-вай.

Поэт сказал:

– Я полагаю, первому министру сделали предупреждение. Не думаю, что это будет стоить ему его должности.

– Даже если он замышлял убийство?

Сыма Цянь покачал головой:

– Да. Даже если бы ему удалось тебя убить. Скажут: какой смысл иметь столько власти, если не можешь использовать ее, чтобы избавиться от человека, который тебе не нравится?

Тай смотрел на него и молчал. Цянь продолжал:

– Они бы с радостью позволили ему тебя убить – до появления коней. Это не имело бы никаких последствий. Сделал ли он это из-за женщины или чтобы ты не стал угрозой его советнику, твоему брату. Никто и глазом бы не моргнул, если бы ты погиб у Куала Нора или в дороге. Кони изменили ситуацию. Но сегодня, я думаю, речь шла о Рошане. Твое присутствие было предостережением для Чжоу. Он рискует, вот что они ему говорили. – поэт налил еще одну чашку. И опять улыбнулся. – Мне очень понравилось: «холодные звезды на белые кости глядят».

– Спасибо, – ответил Тай.

Среди тысяч писателей Катая Девятой династии было два выдающихся поэта. Этот человек – один из них. Можно уйти к предкам счастливым, унося с собой похвалу написанным тобой строчкам от Сыма Цяня.

– И все же, я только что получил от тебя совет, – заметил Тай.

– Отнесись к нему с осторожностью, – посоветовал поэт. – Я не претендую на мудрость.

– «Претендуют на что-то те, которые этого не имеют», – процитировал Тай; поэт должен знать эту строчку.

Цянь колебался.

– Шэнь Тай, я не склонен к скромности. Я всего лишь честен. Я все время возвращаюсь к этому нефриту и золоту, они меня притягивают. Сандаловое дерево и слоновая кость, шепот и аромат женщин. Но только для того, чтобы нанести визит, попробовать на вкус. Это не мой дом. Меня тянет сюда, а когда я приезжаю, меня тянет уехать. Человек должен считать двор своим домом, чтобы понимать его.

Тай открыл рот, чтобы ответить, но понял: он не знает, что хотел сказать. А Цянь продолжал:

– В Да-Мине или здесь, в Ма-вае, больше красоты, чем в любом другом месте, где люди построили дворцы и разбили сады. Возможно, сейчас здесь