– Наша семья польщена, конечно, что вам известно, кем он был. И… кто я.
Взгляд светлых глаз на мгновение стал острым, потом в него вернулась насмешка.
– Ты и правда долго отсутствовал, – ответил поэт. – Я знаю также твоего брата. Шэнь Лю слишком близок к первому министру, чтобы его не знать… и не оценивать.
Тай уточнил:
– Оценивать, но не восхищаться им?
Сыма Цянь снова ухмыльнулся. Эта улыбка, по-видимому, была естественным выражением его лица.
– Не все восхищаются. То же самое, конечно, можно сказать о самом первом министре. Мы живем в трудные времена. Оценивать будут их.
Тай быстро огляделся. Только две девушки с вином находились достаточно близко и могли их услышать.
Поэт рассмеялся:
– Ты беспокоишься обо мне? Что может сделать Вэнь Чжоу? Снова выслать меня из Синаня? Он бы хотел, как я подозреваю. И другие тоже. Мои друзья, которые обо мне заботятся, решили, что это лето мне лучше провести за пределами столицы. Вот почему я пью в доме удовольствий на западе. Отчасти…
Намеренная пауза, очевидное приглашение. Тай его принял и пробормотал:
– Отчасти?
Снова смех, раскованный, заразительный; только Тай был не в том состоянии, чтобы разделить веселье поэта.
– Префект был настолько любезен, что сообщил мне о твоем приезде, за обедом сегодня вечером. Он упомянул о том, что ты спрашивал, где находится в городе лучший дом куртизанок. Разумный интерес. Я хотел встретиться с тобой.
– Я… это такая честь… – услышал Тай свой заикающийся голос.
– Нет, – возразил Сыма Цянь. – После того озера за границей. И того, что ты там делал, – его рассеянный взгляд вдруг стал сосредоточенным.
Тай неловко кивнул, почувствовав, что краснеет. Вино и жара в комнате, напряженный взгляд глаз, смотрящих на него…
Эти строки были хорошо известны. Цянь сам написал их другу много лет назад. Еще одному поэту, старше него, теперь уже ушедшему.
Тай опустил глаза:
– Вы оказываете мне слишком большую честь.
Сыма Цянь покачал головой:
– Нет, – еще раз повторил он. – Это не так. – Потом тихо: – Ты видел призраков здесь, сегодня вечером?
Этот вопрос был задан всерьез. Потрясенный Тай взглянул на собеседника, потом отвел глаза. Цянь поднял свою чашку, и одна из женщин шагнула вперед. Она жестом спросила Тая, но он покачал головой. Поэт поморщился, но Тай постарался это проигнорировать. Он сказал:
– Я их никогда не видел. У Куала Нора.
– Слышал?
Тай кивнул, медленно:
– Каждую ночь. И один раз… всего один раз – днем.
В последний день, когда солнце садилось. Ветер, который не был ветром…
– Они разгневаны?
Девушка снова спустилась со ступеньки, вместе с вином.
Трудный вопрос.
– Некоторые из них. Другие растеряны. Или страдают.
На этот раз отвел взгляд поэт. Через несколько мгновений он покачал головой:
