другого.
На этот раз он не отвечает. Она слегка поворачивается и обнимает его обеими руками.
– Прости, если я сделала тебе больно, – говорит она, имея в виду его волосы. – Я знаю, что ты нежный, как шелк.
Он коротко смеется.
– Моя мать так делала, – говорит он. Потом произносит еле слышно, как будто выдыхает: – Я был так близок, когда Фуинь привез мне приказ отступить. Я был очень близок, Шань.
– К чему? – спрашивает она.
Он ей рассказывает.
– Не слишком почетно стать командующим, восставшим против трона, не так ли? – задает он вопрос. Она слышит горечь в его голосе. А потом: – Я все еще мог бы, Шань. Мог бы встать прямо сейчас и поскакать к реке Вай, поднять свою армию и повести ее на юг. Ко двору императора. Еще один восставший военачальник Катая! Разве это не было бы маяком добродетели?
Она чувствует, что не может говорить.
– И это так неправильно, – продолжает он, – что мы позволили всадникам уйти, что мы отдаем так много. Да, ради мира, да. Но не таким путем – не по такой причине!
Ее сердце сильно бьется. Теперь в комнате появился страх, в ней появился, и она, наконец, понимает (как ей кажется), что она видела на его лице с самого утра.
Однако она еще не полностью все понимает.
«Я думаю, что смогу. Я хотел бы остаться», – сказал он тогда возле могил. По-видимому, он ошибся.
Двадцать человек ждали у ворот за оградой, когда он проснулся холодным утром и вышел из комнаты, оставив спящую Шань. Он вышел к ним один, мимо посеребренной инеем травы и цветочных клумб, он узнал их ливрею, потом узнал одного из них.
Дайянь подошел к воротам. Тот, кого он узнал, их командир, поклонился с другой стороны. И сказал:
– Командующий Жэнь, нас послали сопровождать вас в Шаньтун. Надеюсь, вы не будете возражать. Первый министр Хан Сень шлет вам свое почтение.
– Как вы узнали, что я здесь?
– Нам сказали, что вы, возможно, приедете сюда.
Немного забавно, немного тревожно.
Дайянь увидел, что Цзюньвэнь и двое других, вооруженные, спешат к ним, слишком спешат. Он поднял руку, чтобы они замедлили шаг.
– Я вас знаю, – сказал он командиру стражников. – Вы служили Хан Дэцзиню в поместье «Маленький Золотой Холм».
– Служил.
– Жаль, что он погиб.
Тот поднял голову.
– Это правда.
– Вы теперь служите его сыну? При дворе?
– Мне оказана эта честь.
– Ему повезло. Как я понимаю, ваше присутствие означает, что мне не позволено задержаться здесь на какое-то время?
Неловкое колебание. Дайянь подумал, что несправедливо было задавать этот вопрос.
– Неважно, – сказал он. – Я попрощаюсь и присоединюсь к вам. Насколько я понимаю, мои люди могут ехать с нами?
– Конечно, – ответил стражник.
Дайянь вдруг вспомнил его имя.
– Благодарю вас, офицер стражи Дунь, – сказал он.
Тот покраснел.
– Вы так добры, что запомнили мое имя, – сказал он. Он снова заколебался. Открыл рот, потом закрыл его.
– Говорите, – сказал Дайянь.
Дунь Яньлу вспыхнул. Потом спросил:
– Это правда? Вы были у стен Ханьцзиня?
– Мы там были.
– И могли его взять?
Дайянь заколебался.
– Мне не следует говорить об этих вещах.