День за окном почти угас. Только где-то на краю небо наблюдались тонкие розовые полосы. Поезд словно ехал через пустоту. Ни огней, ни жизни. Вообще ничего. Мировой вакуум.
— Ты всегда так говоришь, — произнесла Аня.
— Нет.
— Хорошо. Тогда — о чем?
— Я позавчера скачал много анимэ.
— А-а-а-а……
— Тебе не нравится?
— Главное, что тебе нравится.
— Ладно.
— Ты правда думаешь?
— Нет. Хотя — думаю.
— Ты ревнуешь?
— К кому?
— Не знаю. Может, к камраду Буффало?
— А ты его знаешь?
— Ну ты же мне про него рассказывал.
— Он тебе вряд ли понравится. Он большой и толстый.
— Может, я о таком и мечтаю. О большом и толстом.
— Да? Что же ты раньше молчала?
— Да как-то раньше не приходилось тебе сказать. А у нас есть еще вино?
— Тут — две капли осталось.
— Да?
— Я могу сходить в вагон-ресторан.
— Ладно.
— Почему? Схожу.
Костя, как по команде, вскочил, накинул рубашку, натянул туфли на босую ногу.
— Что берем? — осведомился он.
— Токай.
— Ага. Думаешь, он тут будет? Или какой-нибудь токай подвального разлива. Прямо в поезде его разливают.
— Хорошо. Тогда что ты предлагаешь?
— Не знаю. Посмотрю. Мне кажется, что будет. Выбор-то не велик. Какое-нибудь полусладкое.
— Только не долго, ладно, Кость?
— Ага.
Он вышел из купе. Поезд остановился на какой-то станции, и тотчас на перроне началась суета — повсюду бегали бабушки-старушки с пирожками, черешней, клубникой, какой-то сушеной рыбой, и даже вареных раков на подносе несли. Пахло мазутом, пахло провинцией. Пахло, впрочем, довольно неплохо. Косте даже захотелось на какое-то время тут задержаться.
Он не то, чтобы сознательно помечтал. Это была какая-ту другая, иная, голова, которая могли думать независимо.
Взять и бросить все, пока не поздно.
Бросить нафиг!
И все уйдет, включая Аню. И будет лишь теплый вечер, полный людей, которым, быть может, не нужно многого, и все они намного чище, намного лучше, чем все эти, устреленные, наполненные жаждой срочного отдыха…..
Переходя из вагона в вагон, Костя вдруг снова увидел того парня. Но было как-то странно: он был то ли тот, а то ли и не тот. Стоял он в окружении еще двух таких же парней в трико. Они даже были похожими. Близнецы? Нет, один из них повернулся — ему было лет сорок, он был небрит, и в руках была бутылка пива, и пиво было какого-то местного разлива.
Костя почему-то остановился. Он, видно, думал, что ему снова что-то скажут, но никто ничего ему не сказал. Он двинулся через плацкарт, и здесь, в плацкарте, было как-то особенно весело.
Одно из мест было занято железнодорожниками. Трое средних лет мужчин пили водку с молодыми железнодорожницами.
