— Чего?
— Кончить.
— Давай посмотрим.
— Ну мы же на не спор.
— Нет.
— А что?
— Нет. А как у тебя было с Костей?
— Какая разница?
— Точно.
… И был какой-то другой момент, не менее черный, не менее абстрагированный от всего человеческого. Костя не мог выбраться из сна. Что-то засасывало его. Не было никакой возможности выбраться из этого. Сон был полон иных голосов, они кричали вразнобой, и это был смысл, который могли понять лишь они сами.
В какие-то моменты ментальное пространство прояснялось. Казалось, он был способен мыслить. Потом — все снова уходил в небытие.
— Ложь, — сказало ему существо.
Он привстал. На нем лежала огромная женщина. Груди ее были столько велики, что он бы с легкостью в них утонул.
— Нет, — проговорил Костя.
— Нет, — ответила она, — я знаю твое истинное имя.
— Мое?
— Я знаю, да.
Костя дернулся, пытаясь улизнуть. Но ничего не получалось. Они срослись. В прямом смысле.
— Ты — мой, — сказала она.
— Нет, — ответил Костя, — если знаешь мое имя, можешь его назвать. Это ничего не изменит. Но с тобой у меня ничего не выйдет.
— Уже вышло, — ответила она, — уже вышло. Видишь — мы — единое целое. Это любовь связала нас.
Она наклонилась. Костя ощутил невероятную тяжесть. Это было абсолютное чувство. Так, очевидно, чувствует себя человек, попавший в поле тяготения нейтронной звезды. Все внутренности его меняют цвет. Сосуды выпрыгивают из собственных оболочек. Начинается невероятное разрушение. И в мозгах — четкий, устойчивый, голос.
Голос, который зовёт.
— Я не могу, — сказал Костя.
Он дернулся. Голова его была полна чем-то липким и жирным.
— Я вберу тебя в себя, — сказала она.
Он собрался с силами. Но вбирающая субстанция была сильней. Это было понятно. У него не было шансов.
— Но это же я, — возмутился он.
Она нагнулась, накрыв его грудями. Ее язык проник к нему в рот. Он понял, что чужая воля покоряет его, и он вынужден испытывать наслаждение.
— И они — там, — пронеслось у него в голове.
Он внутреннее обернулся, чтобы увидеть, кто это — они, и что они там делают. Его мозг был способен на это. Им руководил мир чернильной мглы.
— Они!
Он прокричал им на ухо. Но это было в другом пространстве.
— Будет наказание! Будет наказание! Вы еще не знаете, что с вами будет! Я придумаю для вас то, что еще никто и никогда не придумывал.
Он вскочил, бросился к окну, и увиденное поразило его. Они въезжали в город. Поезд неспеша шел по бездорожью. Это было очевидно — не было никаких рельсов. И вот, рельсы появились. Он застучал, и вокруг понеслись редкие, но яркие, огни. В их промежутках он увидел море — смутное и злое, и повсюду — высокие портовые краны.
— Черт, — сказал Костя.
Он не ожидал ничего хорошего.
Поезд загудел — очень глухо, как некое существо перед смертью. Гигантский слон. Слон, брошенный в кислоту.
Костя закурил. За окном были видны пристанционные сооружения. Но что-то было странно, и он не мог сообразить.
