– Я возьму его. Старайся не шуметь. Я постараюсь сделать все очень быстро.
Клер выскочила за дверь и быстро направилась к лестнице. Тори последний раз взглянула на отчима и поспешила за ней. Боже милостивый, пусть он окажется жив, мысленно твердила она в ужасе оттого, что, возможно, совершила убийство.
Глава 1
Может быть, все дело в ожерелье. Тори никогда не верила в проклятия, но на мили вокруг деревеньки Харвуд каждый знал легенду о необыкновенно красивом ожерелье из бриллиантов и жемчуга. О нем рассказывали шепотом, его боялись, это искусное творение ювелира тринадцатого века, предназначенное для невесты лорда Фаллона, желали и боготворили. Считалось, что ожерелье невесты, как его называли, может принести его обладателю или величайшее счастье, или огромную беду.
Это не удержало Тори от того, чтобы похитить ожерелье. И продать ростовщику в Дартфилде за сумму, достаточную для совершения побега.
Но прошло почти два месяца, как они добрались до Лондона, и смехотворно маленькая для такой ценной вещи сумма, на которую Тори вынуждена была согласиться, была на исходе. Поначалу Тори была уверена, что сможет найти место гувернантки в каком-нибудь милом почтенном семействе, однако из этого ничего не вышло. Несколько платьев, которые они с Клер смогли захватить с собой той ночью, отвечали требованиям вкуса и моды, но манжеты на платьях Тори уже пообтрепались, а на подоле муслинового персикового цвета платья Клер стали проступать пока еще мало заметные пятна. Хотя манеры и речь сестер были безукоризненны, у Тори не было ни одной рекомендации, а без этого ей снова и снова отказывали.
Она все больше впадала в отчаяние, и ее душевное состояние мало отличалось от того, каким было перед побегом из Харвуд-Холла.
– Что же нам делать, Тори? – Голос сестры пробился через темную волну жалости к себе, поднимавшуюся внутри. – Мистер Дженнингз сказал, что, если мы в конце недели не заплатим за комнату, он выгонит нас.
От одной мысли об этом Тори задрожала. В Лондоне она увидела много такого, о чем хотела бы забыть: бездомных детей, выискивающих остатки еды в отбросах; женщин, продающих свое тело за монету, которой едва хватало, чтобы продержаться еще один горестный день. Мысль о том, что их могли выбросить из последнего прибежища, маленькой мансарды над мастерской шляпника, в компанию бездомных и мошенников, была невыносима.
– Все хорошо, моя миленькая, не волнуйся, – произнесла она, снова надевая на себя маску бодрости. – У нас все получится. – На самом деле Тори начала сомневаться в этом.
Клер с трудом улыбнулась дрожащей улыбкой.
– Я знаю, ты что-нибудь придумаешь. Ты всегда находишь выход. – Клер Уайтинг была на два года моложе сестры и на несколько дюймов выше. Обеих отличало изящество, но только Клер унаследовала удивительную красоту матери.
Ее волнистые белокурые волосы удивительного серебристого оттенка почти достигали талии, а гладкая, белая, как алебастр, кожа наводила на мысль о Венере. Ее глаза были такими синими и чистыми, что посрамляли небо над графством Кент. Ангел, если одеть его в платье из персикового муслина и накинуть поверх шубку, выглядел бы точь-в-точь как Клер Уайтинг.
Тори считала себя более приземленным существом. У нее были тяжелые каштановые волосы, которые порой, когда ей вовсе этого не хотелось, закручивались на концах в завитки, чистые зеленые глаза и редкие веснушки. Но не только внешность отличала сестер.
Клер вообще не походила на Тори. Так было всегда. Она принадлежала миру, недоступному обычным смертным. Тори всегда смотрела на нее как на эфирное создание, видела в ней девочку, играющую с феями и разговаривающую с гномами.
Конечно, на самом деле Клер такого не делала. Но казалось, что именно она это может.
А вот чего она не могла, так это постоять за себя, и Тори стала ее защитницей.
Вот почему им пришлось бежать от отчима, добираться до Лондона и теперь жить под угрозой быть выброшенными на улицу.
Не говоря уже о том, что их могли разыскивать за кражу дорогого ожерелья и, возможно, за убийство.
С Темзы дул легкий ветерок, охлаждавший тепло, поднимающееся от булыжных мостовых. Уютно устроившись на большой, с четырьмя столбиками кровати, Корделл Истон, пятый граф Брант, откинулся на резное изголовье. Напротив него на стуле перед зеркалом сидела обнаженная Оливия Ландерз, виконтесса Уэстленд, медлительными движениями расчесывая длинные прямые волосы цвета воронова крыла.
– Почему бы вам не отложить гребень в сторону и не вернуться в постель? – томно протянул Корд. – Ведь вам все равно придется заново расчесывать волосы.
Она повернулась на стуле, и обольстительная улыбка тронула ее рубиновые губки.
– Вот не думала, что так быстро снова заинтересую вас. – Она пробежала глазами по его телу, по рельефным мышцам груди и дальше – вдоль тонкой полоски темных волос, спускающейся по животу. – Удивительно, как женщина может ошибаться.
Она поднялась со стула и подошла к нему. Длинные черные волосы падали на ее грудь и плечи, ничто другое не прикрывало соблазнительное тело.
Оливия была вдовой – очень молодой и привлекательной вдовой, с которой Корд встречался в течение последних нескольких месяцев, но она была порочной и эгоистичной и быстро стала приносить больше неприятностей, чем удовольствия. Корд подумывал о том, что пора расстаться с ней.
Но не сегодня.
Сегодня он урвал пару часов от вечного корпения над кипами бумаг, которыми был завален его письменный стол, потому что отчаянно нуждался в передышке. Для этого Ливи вполне годилась.
