сосуда, содержащего в себе события и объекты, для буддийских мыслителей, знакомых с аргументацией Нагарджуны, демонстрация эйнштейновского принципа относительности, особенно осуществленная посредством его знаменитых мысленных экспериментов, может очень помочь в расширении представлений об относительной природе времени.
Должен признаться, что мое понимание квантовой теории далеко от совершенства, хотя я очень старался постичь ее. Правда, мне говорили, что один из величайших теоретиков в области квантовой физики Ричард Фейнман писал: «Могу с уверенностью утверждать, что никто не владеет полным пониманием квантовой механики», — поэтому в своем непонимании я оказался, по крайней мере, в неплохой компании. Но даже для такого человека, как я, который не в состоянии проследить все сложные детали математической теории, — а математика представляет собой такую область современной науки, с которой у меня, кажется, нет вовсе никакой кармической связи, — очевидно, что мы не можем говорить о субатомных частицах как о детерминированных, независимых сущностях, для которых полностью выполняется логический закон исключенного третьего. Элементарные составляющие вещества и фотонов (то есть базовые субстанции материи и света соответственно) могут проявляться как частицы, или как волны, или как и то и другое одновременно. (Интересно, что Джордж Томсон, получивший Нобелевскую премию за открытие волновых свойств электрона, является сыном того самого Дж. Дж. Томсона, который получил такую же премию за экспериментальное подтверждение того, что электрон является частицей.) Наблюдаем мы электрон как частицу или как волну — это зависит от наших действий в качестве наблюдателей, например, от нашего выбора аппаратуры и метода измерений.
Хотя я давно слышал об этой парадоксальной природе света, полностью уловить суть вопроса мне удалось лишь в 1997 г., когда физик- экспериментатор Антон Зайлингер проиллюстрировал мне это в деталях. Антон продемонстрировал, каким образом сами условия эксперимента определяют, проявит электрон свойства частицы или волны. В знаменитом опыте Юнга пучок электронов пропускают через непрозрачный барьер с параллельными щелями, а результат фиксируют на фотографической пластине, расположенной позади барьера. Если открыта лишь одна из щелей, все электроны оставляют на пластине следы таким образом, как если бы они были частицами. Если же открыты обе щели, то при облучении большим количеством электронов отпечаток на пластине свидетельствует о том, что все они прошли через обе щели одновременно, создавая волновой рисунок.
Антон использовал аппаратуру, которая давала очень ярко выраженный результат, отчего все участники получили огромное удовольствие. Этот исследователь старается держаться в русле экспериментального аспекта квантовой механики, основывая свое понимание на тех данных, которые получает непосредственно из опыта. Этим он разительно отличается от Дэвида Бома, интересующегося преимущественно теоретическим и философским аспектами. Позже я узнал, что Антон — строгий приверженец копенгагенской интерпретации квантовой механики, тогда как Дэвид Бом — ее непримиримый противник.
Должен признаться, что я сам еще до конца не понял, каковы могут быть концептуальные и философские следствия корпускулярно-волнового дуализма. Мне понятен его основной философский вывод, состоящий в том, что само представление о реальности, рассматриваемой на субатомном уровне, зависит от применяемой наблюдателем системы измерений, а потому эту реальность невозможно считать полностью объективной. Но вместе с тем этот парадокс демонстрирует — если только мы не признйем наличия у электрона некоторого рода собственного сознания, — что при рассмотрении на субатомном уровне, по всей видимости, нарушаются два самых основных закона логики: законы противоречия и исключенного третьего. С точки зрения повседневного опыта мы вправе ожидать, что нечто, являющееся волной, не может быть частицей, но при рассмотрении на квантовом уровне свет являет нам противоречие, поскольку может проявляться каждым из возможных способов. Подобным же образом в опыте Юнга получается, что некоторые фотоны проходят через обе щели одновременно, а это является нарушением закона исключенного третьего, согласно которому следовало бы ожидать, что они будут проходить либо через одну щель, либо через другую.
Что же касается концептуальных выводов из результатов опыта Юнга, я полагаю, что они еще подлежат всестороннему обсуждению. Согласно известному принципу неопределенности Гейзенберга, чем точнее мы измеряем местоположение электрона, тем менее точно можем установить величину его импульса, и наоборот — чем точнее вычисляем его импульс, тем менее точно можем узнать, где он находится. Этот факт снова демонстрирует нам роль и значение наблюдателя: решив узнать импульс электрона, мы тем самым исключаем для себя возможность с точностью вычислить его местоположение, и наоборот. Таким образом, наблюдатель становится действующим участником построения наблюдаемой реальности. Я считаю, что вопрос о роли наблюдателя является одним из самых сложных в квантовой физике. И действительно, на конференции «Жизнь и сознание» в 1997 г. участники высказали по этому поводу очень различные точки зрения. Некоторые утверждали, что роль наблюдателя сводится к выбору инструментов наблюдения, тогда как другие настаивали на том, что сам наблюдатель является полноценным участником возникновения наблюдаемой реальности.
Этот вопрос долгое время оставался в фокусе дискуссий буддийских мыслителей. На одном полюсе этого обсуждения находятся буддийские «реалисты», считавшие, что материальный мир состоит из неделимых частиц, имеющих объективную, не зависящую от сознания наблюдателя реальность. Противоположность этому составляют взгляды «идеалистов», представленные школой
