языках, в том числе санскрите, и переведенные на тибетский язык, вошли в Кангьюр, переведенное на тибетский язык Слово Будды, и Тенгьюр, переводы комментариев к Слову Будды, составленных более поздними индийскими учителями. На сегодняшний день именно мы, тибетцы, являемся хранителями полной и чистой традиции индийского буддизма, который в самой Индии пришел в упадок. Среди переводов буддийских текстов на другие языке, больше всего их существует на тибетском, и они считаются наиболее точными. Я думаю, это происходит потому, что тибетская письменность была разработана по санскритскому образцу.
Среди многих индийских наставников, посещавших Тибет для преподавания буддийской Дхармы, несмотря на трудности, сопряженные с путешествиями на такой большой высоте, наиболее выдающимися личностями были Пандит Шакьяшри, Пандит Смритьянана и Дипанкара Атиша. Есть также указания на то, что в эти дни для изучения буддизма в Индию отправлялись тысячи тибетцев. Многие из них возвращались в Тибет, завершив свои занятия, но некоторые оставались в Индии. Среди них были и тибетские философы, прославившиеся своей ученостью, например Цами Сангье Драк, который впоследствии стал настоятелем монастыря в Бодхгайе. Были также случаи, когда индийские учителя находили убежище в Тибете после того, как их монастыри подвергались нападению турков.
Эти факты свидетельствуют о неоспоримых прочных связях, которые существовали между тибетцами и индийцами в областях религии и культуры. В направленном мне письме Морарджи Десаи писал: «Индия и Тибет подобны двум ветвям одного древа Бодхи». Я полностью с этим согласен, и потому от чистого сердца называю индийцев нашими гуру, а нас, тибетцев, их «чела», учениками.
Когда буддизм утратил свои позиции в Индии, это нанесло урон духовным и культурным связям, а также взаимодействию с Тибетом. Однако тибетцы продолжали совершать паломничества по святым буддийским местам Индии, а паломники из Индии продолжали беспрепятственно посещать гору Кайлас и озеро Маносаровар. До 1959 года для этого им не нужны были ни паспорта, ни визы. Торговля между двумя странами по-прежнему шла вдоль границы, от Ладакха на западе до нынешнего штата Аруначал Прадеш на востоке. Тибет заключал важные соглашения с королевствами, расположенными у его границ. Также существовала традиция посылать подношения на религиозные цели в святые места в приграничных районах. В 20-ом веке Махапандита Рахул Сакритьяян (1893-1963) трижды посещал Тибет и обнаружил там множество редких текстов на санскрите, что в значительной степени способствовало возрождению интереса к буддизму в Индии.
Если говорить о политике, то 1904 году Тибет подписал соглашение с британской Индией. В 1910 году Далай Лама XIII ушел в изгнание в Индию. В 1913-14 годах было подписано Соглашение в Шимле (между британской Индией и Тибетом), по которому обе стороны договаривались пересматривать свои соглашения каждые десять лет. Между Тибетом и Индией были заключены соглашения об обеспечении безопасности торговых путей. Были налажены почтовое сообщение и телеграфные линии, а в Лхасе начала действовать Индийская миссия. В марте 1947 года, через несколько месяцев после того, как Индия обрела независимость, представители тибетского правительства были приглашены на Конференцию по азиатским отношениям.
В 1956 году Панчен Ринпоче и я, в сопровождении других тибетских лам, посетили независимую Индию, получив приглашение на празднование 2.500 -летия со дня рождения Будды. Все тибетские паломники получили право оплачивать лишь половину расходов, связанных с паломничеством по святым местам Индии. Сам я не только смог совершить паломничество по многим святым местам буддизма и других религий, но также стать свидетелем индустриального развития Индии, что дало мне новый заряд вдохновения. Я также получил возможность встретиться и посоветоваться со многими выдающимися лидерами Индии. Наставления тогдашнего премьер-министра Индии Пандита Неру, исполненные любви и заботы, в долговременной перспективе принесли тибетцам большую пользу.
В тот год вместо того, чтобы попросить убежища в Индии, я решил вернуться в Тибет. Оглядываясь назад, я с радостью отмечаю, что это было правильным решением как с точки зрения светской, так и духовной. Я не только сумел выполнить многие из своих духовных обязанностей, как то сдал свои заключительные экзамены на степень геше (доктора буддийской философии), но также сделал все от меня зависящее во взаимодействии с официальными лицами КНР.
Хотя вместе с тибетским правительством мы приложили все усилия для того, чтобы тибетцы и китайцы мирно сосуществовали в рамках Соглашения из 17-ти пунктов, все эти усилия оказались тщетными. У тибетцев не осталось иной альтернативы кроме как поднять мирное восстание 10 марта 1959 года, дабы противостоять жестокости китайцев, и положение вещей приняло куда более серьезный оборот. Я пытался всеми силами урегулировать ситуацию и предотвратить жестокий ответ с китайской стороны, но мне это не удалось. И тогда, вместе с маленькой партией, состоящей из чиновников тибетского правительства, и в том числе нескольких калонов (министров), 17 марта я направился на юг Тибета. Я предпринял попытку оттуда наладить контакты с китайскими властями. Однако ситуация в Лхасе обострилась ночью 19 марта, когда китайские власти прибегли к чрезмерному применению силы, и за двадцать четыре часа было убито, покалечено и брошено в тюрьмы свыше двадцати тысяч невинных тибетцев. Ощущая свою беспомощность, мы понимали, что у нас нет иного выбора, кроме как уйти в изгнание, в Индию. И, наконец, 31 марта после многодневного и трудного пути мы, наконец, достигли Индии и света свободы. Этот, один из самых важных дней в моей жизни, стал поворотной точкой в истории тибетского народа.
Вследствие жестоких и безжалостных репрессий, проводимых китайскими военными в отношении тибетского народа, а также народных волнений, прокатившихся по всему Тибету, в тот же год около ста тысяч тибетцев бежали через северо-восточные приграничные территории (сегодняшний Аруначал Прадеш) и Бутан, чтобы найти убежище в Индии. Индийское правительство проявило огромную щедрость, незамедлительно основав для тибетцев лагеря беженцев в Мисамари в Ассаме и Баксе Дуаре в Бенгалии. Та щедрость, с которой правительство Индии оказывало нам помощь, предоставляя еду, одежду,
