мечущегося в клетке.
– Странно слышать от тебя такое, Кит, – продолжал убеждать ее Мори.
– Почему? – гневно воскликнула Кит. – Что странного в том, что мне плевать, снимусь я в этом фильме или нет? Мне не нравится то, что происходит вокруг меня. Не нравится и то, что будет происходить, если я снимусь...
– Кит, – прервал ее Мори. – Ты просто расстроена и не можешь сейчас здраво размышлять. Надо быть реалисткой.
– Господи, ты повторяешь слова Джона. – Кит запустила пальцы в волосы и откинула голову назад, не пытаясь даже скрыть своего презрения. – К твоему сведению, Мори, я много думала.
– Значит, плохо думала, ибо совсем не понимаешь ситуацию. – Мори говорил медленно, четко произнося слова, стараясь скрыть раздражение. – Ты не можешь отказаться от съемок только потому, что тебе не нравятся поправки в сценарии.
– Почему не могу? Если я так решила, я сделаю это. – Кит была уже на грани слез.
– Прежде всего потому, что ты подписала контракт...
– Я от него отказываюсь. Они могут изуродовать сценарий, но не могут заставить меня сниматься в таком фильме даже под дулом пистолета. Это незаконно.
– Ты можешь вернуть им деньги, которые уже получила? Ведь они этого потребуют.
Кит совсем забыла об этом.
– Нет, у меня их уже нет. Я оплатила несколько больничных счетов моей матери. Но я постараюсь достать деньги и вернуть. Не знаю еще как, но... – Она прижала пальцы к вискам, чувствуя, как начинается головная боль.
– Я не верю тому, что ты говоришь. Не верю, что ты откажешься от съемок, до начала которых осталось всего три недели. У тебя главная роль в этом фильме, Кит. Вспомни, судьба скольких людей, занятых в нем, теперь зависит от тебя и от того, как хорошо ты сыграешь свою роль. Конечно, они найдут тебе замену, но подумай, насколько это отодвинет начало съемок. Вспомни костюмы – сколько примерок ты сделала? А съемочная группа, оператор, рабочие павильона, осветители – куда их девать? Участвуют, конечно, и другие организации. Представляешь, какие ты создаешь проблемы? Это, по-твоему, честно, Кит? – Он обстреливал ее аргументами. – Господи, ты ведешь себя так, будто никогда не снималась в паршивых фильмах. С каких это пор ты стала так хороша, что можешь отказываться от посредственного сценария?
– Дело не в этом, Мори! – в отчаянии воскликнула Кит.
– Тогда в чем же, черт побери?
– Я просто растерялась. – Она снова села в кресло, сознавая, что угодила в ловушку.
– А ты попробуй собраться. Ты на пути к славе, Кит. Впереди у тебя большая карьера. Ради всех святых, не разрушай все, что создано. – Эти слова он произнес с особым нажимом. – Ты меня слышишь?
– Слышу, Мори. – В голосе ее было раздражение.
– Отлично. Бери в руки сценарий и выжми из него все, что можешь. За это тебе платят. И это только начало, Кит. Будут другие роли, и получше этой. Помни об этом.
– Хорошо. – Кит попрощалась и положила трубку. Несколько секунд она сидела неподвижно, держа телефон на коленях.
Мори со своими увещеваниями обращался с ней как с капризной девчонкой или привередливой примадонной. Но это все не так. Совсем не так, черт возьми.
В порыве негодования она с такой силой поставила телефон на столик, что он жалобно звякнул. Кит вышла на кухню и стала с грохотом открывать дверцы и ящики шкафов, пока наконец не нашла флакончик с аспирином. Так же шумно и разгневанно искала она потом стакан. Наливая воду из крана, она открыла его до отказа.
Приняв аспирин, она так и застыла над кухонной раковиной, крепко уцепившись за нее.
– Успокойся, – наконец приказала она себе сердито, но это не помогло. Ей надо было найти выход переполнявшим ее гневу и раздражению.
Надо выпить какао, подумала Кит. Приготовить его, как когда-то это делала миссис Хэйг.
Кит неистово громыхала кастрюлями и сковородками, пока наконец не нашла нужную посудину и не поставила ее на огонь. А затем, хлопая дверцами шкафов, принялась искать все, что перечислено в рецепте на коробке с какао «Херши». С силой рванув на себя дверцу холодильника и достав молоко, она так же безжалостно громко захлопнула ее. И в эту минуту что-то заставило ее обернуться.
В дверях стоял Беннон. Растаявший снег каплями влаги стекал с его шляпы, которую он держал в руках.
– Не успев доехать до дому, я обнаружил на сиденье твое портмоне. Наверное, оно выпало из сумочки. – Он положил его на стол. – Я постучал в дверь, но из-за грохота, который ты устроила, ты, должно быть, не слышала.
– Я разъярена, обижена, растерянна, – неожиданно призналась Кит. Сказав это, она облегченно вздохнула и даже улыбнулась. – Я сейчас приготовлю какао. Снимай куртку и выпей со мной чашечку. – Увидев, что он колеблется, она добавила: – Ничто так не согревает в снежный зимний вечер, как горячее какао.
Глядя на нее, Беннону вспомнилось многое, и не самое плохое. Этого было почти достаточно, чтобы поспешить уйти. Почти.
– Что ж, чашечка какао – это совсем неплохо. – Он пересек кухню, чтобы повесить шляпу и куртку на вешалку. Затем придвинул к столу резной деревянный стул и сел.
Воцарилось молчание, пока Кит хлопотала у плиты, помешивая какао в одной кастрюльке и наливая молоко в другую.
