на краю кровати и внимательно смотрит на свадебную фотографию в ореховой рамке, стоящую на ночном столике. Его рука, потянувшаяся за галстуком, замерла в воздухе, когда он услышал голос дочери.
– Я похожа на нее, па? – спросила Лора, взяв фотографию в руки.
– Когда тебе будет девятнадцать, ты будешь копией мамы.
Беннон, передумав, отложил галстук-бабочку и стал повязывать черный шелковый. Отец называл его галстуком для особо важных конференций.
– Когда был сделан этот снимок, твоей маме было девятнадцать.
– Хорошо, когда есть мама, – тихо и печально вздохнула Лора.
Беннон вздрогнул, как от удара. Он понял, как трудно девочке без матери и как она одинока. Он вспомнил, как впервые увидел Диану в тот далекий вечер в баре и как она улыбнулась ему через стол. В ее искрящемся радостью жизни взгляде было все ее естество. Ему было двадцать четыре, а она была темноглазой своенравной красавицей, о которой мечтают все мужчины.
В тот момент Беннону стало нипочем даже то, что Диана была со своим парнем.
Когда он вошел, бар, как всегда, был переполнен шумной толпой лыжников, приезжим людом, ищущим развлечений, и местными завсегдатаями. Все это было чуждо и непривычно для него. Он решил выпить что-нибудь из вежливости и тут же уйти.
Приблизившись вслед за Сондрой к столику с веселой компанией, он увидел черноволосую девушку с живыми глазами и чувственным ртом. Кокетливый и озорной взгляд ее подействовал на него так, будто он коснулся оголенного конца провода. С той минуты он уже не сводил с нее глаз.
Он не помнил, как отодвинул стул и сел, не слышал, что говорили ему спутники, а это было что-то обидное, что должно было заставить его уйти. Он сразу понял, что перед ним типичные сынки деревенской знати, в пуховых свитерах, давно решившие, чего они хотят от жизни, и ведущие себя соответственно.
Беннон сидел, слегка отодвинув стул от стола, не замечая шуток и колкостей в свой адрес и не сводя глаз с Дианы.
Рядом сидевшая Сондра тщетно пыталась разговорить его.
– Как давно вы живете в Аспене, Беннон?
– Я родился здесь.
– Вы местный? – удивилась Диана и улыбнулась. Две очаровательные ямочки появились на ее щеках. – Как странно. – Она движением головы откинула назад волосы и посмотрела ему прямо в глаза. – Сестра сказала, что у вашей семьи ранчо в этих местах.
– «Каменный ручей», к востоку отсюда.
Ему столько хотелось рассказать ей о ранчо и о многом другом, но только не здесь, в этом переполненном чужими ему людьми зале, где многие порядком выпили, а кто-то был совсем пьян и где от всеобщего шума не слышно даже собственного голоса.
– Смотря какое ранчо, – вмешался Дэвид Торнтон, приятель Дианы, иронично скривив губы и с видом собственника обняв девушку за плечи. – Я видел здешние ранчо – жалкие клочки земли в пять-десять акров. Вот у моего дяди ранчо в две тысячи акров, его земли тянутся до самой границы со штатом Вайоминг. Мальчишкой я, бывало, проводил там летние каникулы.
Беннон медленно улыбнулся в свою кружку с пивом и лишь потом посмотрел на говорившего.
– «Каменный ручей» – это всего лишь жалкие четыре тысячи акров.
Ответом на его спокойное замечание были злобный взгляд Торнтона и веселый смех Дианы.
– Заткнись, Диана, – грубо остановил ее Торнтон.
– Это почему же? Ты сам напросился.
Один из компании, отлучившийся по своим надобностям и вернувшийся к столу, полюбопытствовал:
– Чему смеетесь? Я пропустил что-то интересное? – Он окинул всех вопрошающим взором.
– Ты пропустил свой шанс насмешить нас, Эдди.И только.
– Да, я знаю, что вам нравятся мои шутки, – самодовольно заметил Эдди и до половины опорожнил свою кружку с пивом.
– Эй, Эдди, почему бы тебе не плюнуть в кружку? Пена давно осела, пиво выдохлось.
– А, вот наконец и Энди Холмс, – вдруг воскликнул Торнтон и, засунув пальцы в рот, оглушительно свистнул вошедшему лыжнику. Это был один из претендентов на «золото» в прошлогоднем слаломе, однако травма помешала ему участвовать в соревнованиях.
– Энди! – Торнтон вскочил и замахал ему рукой. – Как здорово, что ты здесь. Помнишь, мы встретились в прошлом году на вечеринке у Халстонов? Я – Дэвид Торнтон.
– Привет, Дэвид. Как дела?
– Отлично, садись. Хочешь пива?
– Нет, спасибо. Мне надо... – Вдруг он увидел Беннона. – Эй, привет, друг. Где ты пропадаешь? Почему тебя не было видно на спуске в этом году?
– Был занят.
– Давай как-нибудь встретимся на спуске, потренируемся, прежде чем ты снова засядешь за свою юриспруденцию.
– Ладно.
