Беннон чувствовал на себе взгляд Дианы, он притягивал его как магнит. Когда он снова перевел глаза на черноволосую красавицу, ему стало трудно дышать. Лицо ее казалось таким довольным, будто она только что узнала что-то очень приятное.
Что-то убежденно говорил сидевший напротив Торнтон, но Беннон его не слушал.
– Все спешат на парад с факелами, – наконец пояснил Энди Холмс. Видимо, он ответил Дэвиду.
– Я тоже хочу посмотреть парад, – радостно воскликнула Диана, вскочив.
– Зачем? Кучка лыжников с факелами спускается с гор, вот и все, – презрительно возразил Торнтон. – Зрелище для туристов. Не стоит того, чтобы уходить отсюда.
– Тогда, кто не хочет, оставайтесь здесь, – ответила Диана и, обойдя вокруг стола, подошла к Беннону. – А мы с Бенноном пойдем посмотрим парад.
И, рассмеявшись в лицо Дэвиду, она взяла Беннона за руку и потащила за собой к двери. Он шел за ней как зачарованный, чувствуя тепло ее руки.
– Торнтону не понравилось, что ты ушла со мной, – не удержался сказать ей Беннон, когда они вышли на тротуар.
– А мне безразлично, – пожав плечами, беззаботно воскликнула Диана.
Но Беннону не был безразличен собственный поступок – он увел чужую девушку. Разве этому учил его отец?
Он постарался увести Диану от толпы, запрудившей тротуары, в более безопасное место.
– Отсюда нам будет хорошо видно, – наконец остановился он.
– Отлично. Я обожаю парады, а ты? – Она кокетливо склонила голову набок, ее черные, как бархат, волосы слились с темнотой, и белое лицо светилось как драгоценная камея.
Беннон, очарованный мерцанием этой загадочной красоты, испытывал странное чувство. Диана казалась ему тайной, прекрасной и неразгаданной, а весь этот неожиданный вечер – волнующим, почти невероятным приключением, увлекающим его неведомо куда.
Он с усилием оторвал взгляд от Дианы и перевел его на заснеженные вершины гор на фоне темного неба. Вдали вдруг появился колеблющийся огонек.
– Началось, – промолвил он.
– Где?
– Вон там. – Он указал на склон, но Диана недоверчиво покачала головой и, став впереди Беннона, попросила его еще раз показать. Она стояла совсем близко и наконец через секунду почти шепотом сказала:
– Я вижу их.
Рука Беннона, опустившись, легла на ее плечо, и он привлек ее к себе. Диана послушно прислонилась к нему. Аромат ее надушенных волос действовал как дурман.
– Как красиво, – прошептала она.
А ему хотелось сказать ей, как она прекрасна. Но вместо этого он говорил что-то о лыжне и о том, что там происходило. Он мучительно пытался заставить себя думать о чем угодно, но только не о близости Дианы.
– Сто лет назад, когда здесь шла добыча серебра, этот склон по вечерам сверкал огнями, – рассказывал Беннон.
– Почему?
– Каждый вечер в одиннадцать, когда менялась смена, сотни рудокопов спускались назад в поселок, освещая свой путь фонарями, и столько же их поднимались вверх занять свои места в шахтах. Тогда это тоже казалось красочным зрелищем.
– Там наверху были рудники?
Беннону, замечавшему, как менялось лицо слушавшей его девушки, казалось, что она, глядя на факелы на склоне, живо представляет нарисованную им картину.
– Да, и немало: рудник «Аспен», «Эмма», «Дюрант» и многие другие, – перечислил он самые крупные и известные из них. – Была там даже железная дорога для вывоза руды. Та, что обслуживала разрез «Аспен», была длиною в целую милю.
– Правда? – искренне удивилась Диана.
– Да, – подтвердил Беннон и, помолчав, добавил: – Это был самый большой и богатый рудник. Однако самородок серебра весом в тонну был найден в другой шахте. Чтобы поднять его наверх, пришлось разрезать его на три части.
– В целую тонну? – Диана с сомнением покачала головой. – Даже не верится.
– Да, все было именно так. Когда Соединенные Штаты перешли на золотой стандарт, на рынке серебра разразился кризис. Одна за другой закрывались шахты. Входы в штольни заколачивались. Вся земля под нами изрыта штольнями. Возможно, на одной из них мы сейчас стоим.
– Ты шутишь? – Диана испуганно посмотрела на него.
Тем временем процессия лыжников с факелами достигла подножия склона, и они вдруг превратились в темные точки на снегу. Но Беннон видел перед собой лишь обращенное к нему лицо Дианы и ее полуоткрытые губы. Последние преграды стеснительности и контроля над собой рухнули.
Ничто уже не удерживало их радостного влечения друг к другу. Горячие нетерпеливые губы Беннона коснулись ее губ, и Диана отозвалась столь же мгновенно и страстно. Над ними в небе с треском лопались петарды, взрывались огнями ракеты – начался фейерверк.
