девушку, поднялись по ступеням на крыльцо, скрылись за дверями в тереме.
— Концерт окончен, — протянула воительница потерянно, возвращая меч в ножны: кажется, опять она что-то не так сделала. И задумчиво нахмурилась — что Черный здесь делал? С князьями встречался? Сам князь или по велению начальства? По делу, с вестями, ультиматумом или с очередным подвохом? Выведывал, навет пускал? Кто он вообще такой?
— Ты Черного видел? — спросила у Вельимира, утирающего с рассеченной губы кровь.
— Ну.
— Знаешь его?
— Нет.
— Гневомир, а ты?
— Знаком, но кто, не упомню, — пожал плечами.
— По одеже роск, — заметил Миролюб, получив от Братилы рубаху и ножны.
— А не лютич?
— Лютичи за плечом меч носят, а у этого на поясе ножны, — подал голос украшенный синяками парень с тремя косичками у виска.
Белича-то за что помяли? — хлопнула ресницами девушка.
— Карол, правая рука ровена Эльфара, князя росков, — тихо сказал кто-то за спиной. Халена повернулась и увидела загорелую мускулистую грудь с рубцом от ребер до соска. Взгляд пошел выше и встретился с голубыми глазами. Мужчина смотрел на нее, не мигая, и молчал. Кажется, она видела его и, кажется, Гневомир сказал, что он горец. В принципе — да, с таким лицом, будто вырубленным из куска гранита, ветром выщебленным да шлифованным солнцем, только горцем быть.
— Хм, — замялась под слишком пристальным, изучающим взглядом. — Э-э, а что ему здесь, не знаете?
— Весть князьям принес.
— А какую?
— Сходи, узнай, — предложил ровным голосом. Развернулся да прочь пошел.
— Как же я узнаю? — пожала плечами.
— К князьям иди за ответом. Горузд с ними и Малик, знать и тебе не возбраняется. Ты ж старшой ставлена, как и они.
`Опять куда не просят лезть'? — засомневалась.
— Да они, поди, Мирослава чернить вздумали. Суд неправый учиняют, — бросил Гневомир.
— Думали бы князья действительно на Мирослава, в предательстве всерьез его обвиняли, мы б в городе не стояли. Ты бы не играл, а воевал. Кинули дурную мысль в запале схватки, да с отчаянья после, что миряне виновны, и успокоились. Крайнего нашли, что еще надо?
— Против чести токмо рывничане. Они злее всех на Мирослава бухвостят. Листавр сам пришел с сотней, правды да чести требуя…
— А не за честью он пришел, не за правдой — от лютечей сбег. Черно по уреме сказывают. Взяли их земли лютичи, хозяйничают ужо. И Дарика домой он не отправил.
— А чё ему?
— Как чё?…
— Зачем отправлять? Сеча по утру будет. Лютичи в аккурат за лесом стоят. Ума что ль у Листавра нет, брата в полон отправлять, напрямки в лапы Агзура. То его брательника узнахарят вороги, — со смешком заявил почихед, что рядом стоял, внимательно разговор слушал.
— Энто ж как так? Сеча будя, а приказу нет. Ты один о том знашь! Стеха десничий! — с насмешкой выдал Миролюб.
— Уши имею! Наши с дозора вернулись, сказывали. И любавичи ведают, токмо молкнут.
— А наши почто не зрили, не ведали?
— Не вернулись еще, — заметил Братило. Вельимир затылок почесал:
— То-то я смотрю, росичи таки хмарые, а любавичи байданы вздели.
— Ну, и организация у вас, — качнула головой Халена укоризненно и решилась: — Пойду-ка я к князьм, узнаю, о чем речь, и правда ли, что наш юный друг почихед говорит. Если, правда, то не иначе Черный Карол с вызовом на битву приходил.
— Да ща! Чтоб лютичи вызывали по чести? Ха! — гыкнул Гневомир.
— Что б правая рука Ровена за лютичей посыльным сробила? Да роски сроду сюды не лезли, в гонцах ни у кого не были, — заявил Стеха со знанием.
— Может тогда они с нами?
— За себя они завсегда. Хитры, что лисы, вертки да жадны, что гургулы. Черный здеся был, знать выгода от того Ровену ихнему.
— Поди на милость сдаются…
— Роски?! Да ты сказился!…
