Возьмем их, со всех земель в обрат за Белынь уйдут.
— Это роски сказали? — насторожилась Халена. — А сами-то они с ними?
— Нет, Халена Солнцеяровна, супротив.
— Роски о лютичах и упредили. Засаду те устроили, поутру идти вздумали. Ужо повременят, запнутся, да полягут.
Халена лишь головой качнула — не верилось, что просто все так. Один бой и либо победа, либо крах. И роски нипричем — мимо ехали да помочь решили, а стрелу пускали — баловались. Ага.
`В чем же подвох? — принялась соображать, да ничего дельного на ум не приходило.
— А как победу одержим, всем составом будем гнать лютичей до Белыни? — прищурилась скептически.
— На том и сговариваемся, — кивнул князь росичей.
— А как быть с теми, кого роски полонили?
— Мы вам подмогаем, вы нам, — деловито бросил гибкий мужчина с темными волосами, собранными в хвост.
— Угу.
И не поверила, что складно все так будет. Принялась взглядом пытливым каждого князя оглядывать, пытаясь понять, кто из присутствующих на предательство пойти может.
Да толку взглядом лица сверлить — они у всех честные да закаленные. А что за ними, только хозяевам и известно. И половины князей Халена по имени не знает, не то что в деле. А маску на лицо любую натянуть можно, как и говорить все, что угодно. Знать бы кому и что.
Роски видимо знают — басней накормили, а князья и верят.
А разубедить? Нечем, ни аргументов, ни фактов, сплошные догадки и интуитивные подсказки. Тревога на сердце — не повод и не довод для воина. На смех поднимут самое малое.
`Придется разведку проводить', - решила. Время-то до вечернего испытания есть еще.
— Куды ж тя занесло, Солнцеяровна? — молвил грустно Горузд, когда князья из терема вышли, по своим племенам разошлись.
— Прорвемся, — отмахнулась. Плевать ей на то испытание, хоть дыбой пугайте. — Если честь князя сквернят, значит и меня. Извини, Горузд, я то терпеть не собираюсь. Да и ты не стерпел.
— Я воин.
— Так и я Богом не на кухню определена. Справимся.
Мужчина головой качнул:
— Хитер Листавр, знал, кого в круг ставить. Парю-то голышом отправит, а девка не разденется. Срамиться не станет, хошь богиня, хошь простолюдка. Век апосля не отмыться.
Халена нахмурилась:
— Поясни. Что за странное испытание?
— Как вечереть станет, костры по кругу разожгут и вас выставят без оружия. Сходиться до тех пор станете, покамест огонь звук из вас не исторгнет али не взлижет. Одежа-то мигом вспыхивает, на то нагих дружников и выставляют.
Халена думала, что каленое железо нести в голой ладони придется, через костры прыгать или на углях плясать. А вон оно как — в кругу жарких костров сходиться без оружия придется. На узкой площадке в свете огня, и не до крови, а до первого крика, до тех пор, пока огонь неправого не обжжет.
— А если я его за круг выкину?
— Ты схвати его сперва, потного да нагого, — посмотрел с сомнением и вдруг улыбнулся. — А не робей, Солнцеяровна, тебе ль огня страшиться?
— Странное испытание. Соль-то в чем?
— Огонь неправого метит. Богами огонь нам даден, они правду и вершат. Коль чиста ты пред ними, не тронут, и стынью жар обернется, а коль не чиста — опалят шибко, а то и заберут. Было, факелами вспыхивали… Ох, оторвет мне голову Мирослав.
— На месте останется, не переживай. Соображу что-нибудь.
И пошла. А что кручиниться попусту? Придет время и думкам, и кручине, а пока важней дела есть. Разведка, например.
Подошла к терему, села рядом с разлегшимся Гневомиром. Спал тот сладко — набавился наян. А Мирослава не видать — ходит, наверное, правду ищет.
Халена вздохнула, с сомнением разглядывая побратима: есть ли смысл его будить? Знает ли он что? А выбора нет. Ладно, кончился сончас.
— Подъем!! — гаркнула. Того подбросило. Рука к мечу потянулась, да взгляд на лицо Халены упал, в разум ввел:
— Тьфу, на тя! Порубил бы ведь!
