`Убейте'! — усмехнулась: выбора иного у вас нет.
За угол помчалась, уходя от конюшни — там не развернешься, да и коней покалечат. За поворотом широкий двор, кузня далеко в углу. У забора справа бочки — по ним забраться на ограду и уйти можно. Да вопрос — нужно ли? Долг Халена свой не выполнила — жив роск. Но опять же — убей, что изменится? Всех убирать надо.
Лязгнула сталь, встретив другой клинок, удар ногой в колено, уход. Рукояткой меча в лицо — на! Пинок, удар, взмах — получите!
А там что? Клетка!
Халена замерла, не веря своим глазам — в клетке сидел мужчина: черные волосы струились по плечам, смуглая кожа казалась грубой, не то что обветренной — выскобленной ветрами, дождями. По голому торсу шла кривая красная полоса — поверхностная рана от ключицы до живота. Да не то Халену поразило. Сам статуей мертвой казался — огромной каменной глыбой — не шевелился он даже, стоял, вцепившись в плетения клетки, и смотрел на девушку. Глаза его Халену убили — большие, выразительные — синие.
Девушку качнуло, словно в грудь ударило — Гром?!
Мелькнуло что-то в глазах мужчины — предупреждение?
А следом крик в стороне:
— Не трогать!!
И боль. Откуда, как? Халена не поняла. Она даже не увидела, не почувствовала, как меч врага срезал повязку на старой ране, вскрыл уже заживающую поверхность, разорвал мышцы. Не сдержали ноги, подкосились, рука меч выронила, к ране прижалась. А глаза оторваться от синих глаз не могут. Дрогнуло что-то в зрачках черноволосого пленника, отвернулся.
`Не Гром', - поняла Халена. Уставилась на свою ладонь, пытаясь понять, откуда крови столько на ней? Дошло — ее кровь, опять ранили. Подняла голову — Эльфара увидела и усмехнулась горько, уже падая лицом в землю:
— Твоя взяла…
Дейн искоса поглядывал, как девушку волоком тащат за угол.
Странная девчонка. Та самая Халена-воительница? Попалась птичка? А слухи шли — богиня.
Громыхнуло над головой. Посмотрел вверх кривя губы — ливень начинается. Затянуло на сутки, не меньше. Открыл рот, глотая воду, хлынувшую с неба — хоть так попить.
А перед глазами все девушка стояла: гибкая фигура, отточенные движения. Как она мечом владеет? А лицо? Богиня? Глаза. Надо же такие глаза иметь? Как они золотом вспыхнули, даже в груди похолодело. А потом фиолетовыми стали…
Интересно, за кого она его приняла?
Нет, не богиня — та бы не на него смотрела, а за воинами, что жизнью ее играли.
И скривился зло, уткнулся лбом в железный прут узилища — Боги! Кто вас придумал? Кому вы нужны такие? Вам поклоняются, а вы смеетесь и топчете! Вас зовут — вы не слышите, вас молят о жизни — вы убиваете. У вас просят справедливости — вы множите беззаконие.
Встретил бы хоть одного Бога — задушил бы!
К клетке подошел стражник и с ухмылкой брякнул мечом о железо.
Дейн взглядом пообещал ему скорой смерти, лениво сел на землю и замер. Дождь лил, омывая упругие мышцы, скользил по волосам и ресницам, но мужчина словно не чувствовал того — лицо — камень, взгляд — плита могильная. Стражник сплюнул, презрительно скривившись:
— Чего держать тебя? — и отошел.
Дейн закрыл глаза — он и сам не понимал смысла держать его в плену. Ровен думает, что братья придут за пленником, и он возьмет их как Замира? Дейн очень надеялся, что это не так, и у братьев хватит ума не лезть в капкан, как это сделали он и Замир всего лишь два дня назад. Поверили посулам Эльфара о мире и добрососедстве! Пришли в ловушку вместе с Родиком, лердом соседнего клана.
И почему Дейн не погиб вместе с остальными?
Боги! — сжал кулак мужчина. Замир верил в справедливость богов, каждую зиму богатые дары им отдавал, милости прося, и что получил в замен? Предательский удар в спину. Смерть вместо жизни, разор в клане вместо благополучия.
Дейн закрыл глаза: `я на вас наедяться не стану, и раньше не жаловал, а сейчас и вовсе нет вас для меня. Боги!
И словно наваждение всплыло лицо девушки. Удивление в золотистых глазах, которые вдруг стали черными как ночь.
Разве бывают у смертных такие глаза?
Но разве у богов может идти кровь?
А хрупкая девчонка может владеть мечом как зрелый, закаленный воин?
Где ее взяли? Как?
