А прошлым не живи

картошкой и длинными седыми волосами.

— Увеличьте ваше изображение! — потребовал он.

Трясущимися пальцами Варгас подрегулировал ручки управления. Тучный мужчина нахмурился и заговорил:

— Так получилось, что я, депутат Джон Ши Брайтфизер Уилсон Вудкок, оказался председателем комиссии по расследованию обстоятельств катастрофы в Сан-Хоакине, образованной на чрезвычайной сессии пять минут тому назад. Итак, передо мной находятся разгильдяи, допустившие на рабочем месте утечку материала? Собрать всех остальных. Мы доберемся до самой подноготной.

Глава исполнительной власти, его честь Ибрагим Л. Бтанду Эрикссон Дикки хмурился, как и подобает ответственному лицу.

— Теперь объясните мне все толком, — сказал он. — Товары помещаются в один конец трубки, а там они преобразуются в нечто вроде темпорального потока?

— Приблизительно так, ваша честь, — ответил депутат Роуленд Мокаи Дейонг Барух Щемков, председатель расширенной комиссии, заменившей чрезвычайную комиссию депутата Вудкока (Вудкоку вскоре был объявлен вотум недоверия), и сверился с какими-то записями у себя в руке. Он тщательно подготовился к этой беседе.

— При пересылке, ваша честь, товары находятся в особом состоянии материи, в котором они частично выпадают из нашей системы пространственно- временных отношений и переправляются дальше с помощью универсального сдвига, не подпадая, таким образом, под действие законов инерции и сохранения энергии. Вот почему трубочный транспорт чрезвычайно дешев и эффективен.

Более того, размер и форма подлежащих пересылке товаров значения не имеют, поскольку их пространственные координаты не зафиксированы относительно обычного пространства.

В то же время пересылаемый материал не может просочиться через твердое вещество любой плотности. Иными словами, можно направить партию товара куда угодно через трубку — даже очень тонкую — а мы используем трубки на три восьмых дюйма в диаметре. На другом конце трубки материал выходит наружу в своем первоначальном виде, готовый к обработке, хранению, потреблению и так далее.

— Понятно, — отозвался Председатель. — Очень хорошо, депутат, но хотелось бы получить ответ вот на какой вопрос. Почему же аварийная ситуация застала нас с задранными мантиями?

Щемков откашлялся.

— Судя по всему, — признал он, — теоретически угроза подобной аварии все же присутствовала. Несколько резюме статей и научных докладов, где упоминается о такой возможности, будут представлены мной в вашу канцелярию.

Председатель сосредоточил взгляд на кончике своего длинного носа, демонстрируя этим, что он испытывает чувство неловкости от неполноценности депутата. Медленно и раздельно он спросил:

— Стало быть, возможность аварии не принималась во внимание при разработке проекта трубопровода? А?

Депутат Щемков был членом подкомиссии Трубостроя и поэтому испуг на его лице был совершенно искренним.

— Ваша честь, не было ни малейшей возможности установить какие-либо предохранительные устройства, — стуча зубами, отвечал Щемков. — К тому же авария произошла в тот момент, когда наш участок планеты вращался в сторону, прямо противоположную направлению универсального сдвига — событие, которое, как уверили меня астрономы, случается чрезвычайно редко — а кроме того, темпоральное смещение было в этот момент исключительно велико. В таких условиях высвободившийся на конце трубки материал не реформировался, как обычно, а отправился назад по темпоральной линии…

— Как далеко? Только точные данные, а не догадки.

— Ваша честь, над этим еще работают математики, и все, что можно сказать на данный момент — примерно между серединой двадцатого столетия и концом двадцать первого.

— А что включали в себя эти материалы? — угрюмо спросил Председатель.

— Фланги, — отвечал депутат Щемков, — шалтай-болтаи, свертывающийся пол, пасту арго…

— И мангелы, — прозорливо добавил Председатель. — Верно?

— Так точно, ваша честь.

— И возможно, все эти вещи внезапно появятся в родном времени самого Бладжетта, — Председатель приложил руку ко лбу, и Щемков механически повторил его жест, — и только один Бладжетт знает сколько неврозов, сколько психозов, сколько разорванных контрактов, сколько разрушенных семей…

— Но ваша честь…

— Вот что, депутат, ответственные за катастрофу лица пожалеют о том, что вообще родились для государственной службы. Мы еще доберемся до самой подноготной, и тогда…

— Ничто не остается без последствий, — резонно заметил плотный мужчина в серой, усыпанной алмазным порошком мантии. Он сложил руки на крышке стола. — Волна головомоек прокатилась до самого верха и теперь снова спускается вниз. Во всех пятнадцати эшелонах каждому прищемили хвост, ответственность была распределена поровну, и теперь все зависит только от тебя. Вот такие дела.