— Так много? — завопила она. — А почему? А? Почему, я спрашиваю?
— Предел прикончит их, Высокородная, — вкрадчиво напомнил Орлиный Нос.
— А сколько еще до Предела? — потребовала ответа старуха.
— Меньше минуты, — ответил гном, отирая пот со лба.
В нарастающем, будто снежный ком, недомогании Нейсмиту стало казаться, что все огромное сборище обернулось уродливым и паскудным. Цвета потускнели. Воздух, который он вдыхал, наполнился удушливыми ароматами духов, смешанных с самым настоящим зловонием. Таков печальный конец человеческой расы, подумал Нейсмит. Вот она — изнеженная олигархия свиноподобных ублюдков — самовлюбленных, тупых и невежественных. Не больше заслуживающих жизни, чем забавляющие их Артисты — чем недоношенные и неврастеничные ученые и инженеры, что поддерживают исправную работу Города. И теперь на веки вечные никакой угрозы их владычеству не возникнет…
— Готово! — выпалил гном. Ученый обернулся, глаза его блестели от возбуждения. Дальше в темноте Нейсмиту было видно, как инженеры плавают у своих машин. Все лица обратились к Пенделю. — Ну! — вырвалось у гнома — и палец его коснулся кнопки на пульте управления.
Нейсмит мгновенно почувствовал бешеную и необъяснимую тревогу. Кто-то, казалось, изо всей силы давит на грудь; голову вновь стиснул обруч мучительной боли.
Восторженные вопли эхом отзывались у него в черепе. По всему огромному пространству зала стремительно кружились мужчины и женщины в ярких нарядах.
— Сколько осталось Непотребов? — завопила старуха. — Сколько? А? Сколько, я спрашиваю?
— Ни одного, Высокородная! — победно выкрикнул мужчина. На экране погасли все зеленые огоньки.
Оглядев зал, Нейсмит заметил множество зеленокожих трупов — и ни одного живого слуги.
— А сколько Цугов? — прокричала баба.
Шум поутих. На другом экране все еще горел один красный огонек.
— Один, — нехотя отозвался ближайший мужчина. — В живых остался один Цуг, Высокородная.
— Дурак! — завизжала старуха на Пенделя. — Идиот! Как ты смел проявить такую небрежность? Почему Барьер их всех не прикончил? А?
— Не знаю, Высокородная, — ответил гном, дергая физиономией, непрерывно моргая и ломая тощие ручонки. — Теоретически это невозможно, но…
— Но так оно и есть! — завопила старуха. — И что дальше? А? Тебя спрашивают! Что ты намерен делать? Как же я могу чувствовать себя в безопасности, пока Цуг жив? Убить меня хотите? Где Шефт? Где этот Шефт? Где он, я вас спрашиваю?
Сразу несколько услужливых рук подтолкнули Нейсмита вперед.
— Вот он, Высокородная.
— A-а, вот он, голубчик! Ну? — вопросила старуха, резко повернувшись и уставив на Нейсмита безумные глаза. — Ну? Будешь ты его убивать или нет? А? Чего ты ждешь?
Нейсмит попытался ответить, но не смог. Все тело пылало от боли; он уже едва видел Высокородную.
— Да что с ним такое? — взвыла старуха. — Что? А? Что, я спрашиваю?
Чьи-то руки стали ощупывать тело Нейсмита. Затем откуда-то издалека послышался голос Орлиного Носа:
— Ты болен?
Нейсмиту удалось кивнуть.
— Да вы гляньте на него! Гляньте! — закричала старуха. — Что от него толку? Тоже мне, Шефт! Ошейник смерти на него — и амба!
— Но как же Цуг, Высокородная? — выкрикнул чей-то встревоженный голос. — Кто тогда убьет Цуга?
— Ошейник! Ошейник на него, вам говорят! — продолжала истерически верещать толстуха. — Видеть его не могу! Ошейник на него! Ошейник! Убейте его! Убейте!..
Нейсмит пережил мгновение непереносимого напряжения — а затем вдруг резко полегчало. Он плыл куда-то во тьме — в безопасности, под защитой.
Старуха еще визжала, но уже откуда-то издалека.
— …Идиоты! Почему на нем до сих пор нет ошейника?
Недолгое молчание. Потом другой голос:
— Высокородная, этот человек мертв.
Глава 16
