причине такого странного прозвища.
Это воспоминание пробудило в ней настоящий вихрь мыслей, и первая из них касалась недавней деловой встречи. Прежде всего она решила отказаться от роли дилетантки в вопросах бизнеса, потому что на собственном опыте знала, что таким образом успеха не добиться. Она еще не решила окончательно, станет ли сама заниматься финансовыми вопросами, так как пока они оставались в ведении ее опекунов.
Она отказалась от предложения о продаже всего ее имущества, поступившего от хорошо зарекомендовавшего себя конгломерата турецких фирм. Они настаивали на немедленной и разовой продаже. Мирелла же считала, что ничего не потеряет, если потратит немного времени, чтобы разобраться в сути вопроса. В любом случае, если ей захочется продать свою собственность, она сделает это в удобное для себя время и на выгодных условиях.
Мирелла вылезла из ванны и направилась в гардеробную, чтобы выбрать наряд для сегодняшнего вечера. Ей хотелось выглядеть особенно привлекательной – Рашид заказал для них ложу в «Ковент- Гарден», несмотря на то что страстным театралом он вовсе не был. Мирелла же с нетерпением ждала возможности услышать знаменитых Кабалье и Паваротти в «Мефистофеле».
Мирелла всегда получала удовольствие от уютной замкнутости театральных лож. Интимная обстановка создавала впечатление, что спектакль на сцене разыгрывается только для нее. Она проникалась значимостью своего положения и испытывала род благоговейной благодарности к актерам.
Вскоре появилась горничная, чтобы помочь ей завершить туалет, и сообщила, что мистер Мустафа уже ждет ее в гостиной. Сердце Миреллы екнуло от предвкушения нового погружения в пучину его обаяния.
Она уже шла к дверям гардеробной, как вдруг зазвонил телефон. Черт побери, снова Лили! Мирелла нехотя сняла трубку.
– Мирелла, это твоя мать.
Судя по такому официальному началу, сделанному напыщенным тоном, буря еще не миновала.
– Мама, я не могу сейчас говорить. Я ухожу в оперу. Позвоню завтра.
– В этом нет необходимости. То, что я собираюсь сказать, не займет много времени. Ты утверждаешь, что не можешь отказаться от наследства в мою пользу. Что ж, ты не обязана. Но я тоже не обязана терпеть дольше твое злобное отношение ко мне. Можешь оставить деньги себе и отказаться от своих родственников ради каких-то древних предков. Уингфилд-Парк сможет прожить без тебя и без денег моей бабки. Домой больше не являйся – с наследством или без него; тебе придется долго ждать приглашения, я не скоро смогу простить тебе это предательство. Больше мне нечего тебе сказать.
На другом конце провода повисло молчание. Лили ждала ее ответа. Мирелла не заставила ее долго ждать:
– Ну и слава Богу!
Она повесила трубку и с облегчением вздохнула. Она устала от материнских упреков, но теперь они перестали причинять ей боль.
Войдя в гостиную, она увидела Рашида, который в задумчивости стоял возле камина. Он улыбнулся и пошел ей навстречу, но она заметила на его лице оттенок какого-то странного чувства, которого не было раньше.
– Я потрясен, – произнес он. – Ты – живое воплощение чувственности. Это меня немного пугает.
Он говорил бесстрастным тоном, но слова, слетающие с губ такого красивого, сексуального мужчины, возбудили ее. Ей захотелось обхватить его руками за шею и, подпрыгнув, обвить ногами его талию, захотелось, чтобы он овладел ею быстро и сразу. Она предполагала, что этот загадочный мужчина может быть с женщинами резок, даже груб, но этим он только сильнее их притягивал. Мирелла вдруг догадалась, в чем секрет его сексуальной неотразимости – в уклончивости и мистическом шарме. Во всех его любовных приключениях именно он – а не его избранницы – являлся объектом вожделения, несмотря на то что он старательно изображал обратное.
Глава 16
Закончился второй акт, и занавес опустился под гром аплодисментов восторженной публики. Зажглись светильники, и меломаны отправились в бар за прохладительными напитками.
Стук в дверь ложи разрушил колдовские чары, навеянные восхитительной музыкой и голосами Гяурова, Паваротти, Френи и Кабалье. Антракт начался уже давно, но Мирелла продолжала пребывать в магическом оцепенении и, услышав стук, невольно вздрогнула.
Она обернулась и улыбнулась Рашиду, который в полумраке ложи казался еще более неотразимым, загадочным и внушающим опасение. Он уже давно наблюдал за ней и видел, что она находится под впечатлением от музыки – судя по ее отрешенному виду, можно было безошибочно угадать, что мыслями она далеко отсюда.
– Наконец-то ты вернулась ко мне, – сказал он и, поцеловав ей руку, пошел открывать дверь.
Два официанта внесли в ложу маленький столик, сервированный на двоих и украшенный букетом белых орхидей. Рашид приказал наполнить бокалы шампанским и ждать снаружи на тот случай, если им понадобится что-нибудь еще.
Мирелла поднялась, чтобы немного размять ноги, и стала разглядывать публику. Она заметила, что взгляды некоторых женщин прикованы к Рашиду.
– По-моему, нет необходимости спрашивать, нравится ли тебе опера. Это очевидно.
– Я знаю, что ты не любитель театров, и тем более спасибо, что привел меня сюда.
– Я и предположить не мог, что спектакль произведет на тебя такое впечатление. Ты позволишь сыграть для тебя еще один, в моем собственном исполнении?
Он прикоснулся к ее ожерелью и провел кончиками пальцев по крупным жемчужинам, не сводя с нее страстного взгляда. Мирелла сознавала, что он подавляет ее волю, приковывает к себе невидимыми цепями. Выбора у нее не было, и ответ мог быть только один:
– Конечно. Если это доставит удовольствие тебе, то и мне тоже.
