Око за что?

— Как по-вашему, какого он сейчас цвета? — спросил Карвер у Несельрода. — Не розового, бьюсь об заклад.

— Не-е. Но и не синего. Я бы сказал — что-то близкое к фиолетовому.

— Гм. Ну, так или иначе — он уменьшился, не так ли? Причем заметно.

Несельрод согласился.

Карвер принял решение.

— Сделайте все, что в ваших силах, — сказал он Несельроду. Связавшись по браслету — интеркому, Карвер запросил: — Есть у нас линия видимости с базой на планете?

— Так точно, сэр, — послышался голос оператора.

— Хорошо, дайте мне Рубинсона.

Прошло несколько секунд.

— База слушает.

— Рубинсон, говорит Карвер. Сообщите старейшинам, что у нас тут есть оч-чень недовольный горгон. Мы сами точно не знаем, как это случилось — может быть все, что угодно — но он здорово похудел, а его цвет… — Карвер поколебался, — …синеватый. Да, определенно синеватый. Понимаете?

— Так точно, шеф. Слава Богу! Немедленно отправлю уведомление, а затем снова свяжусь с вами.

— Ладно. — Карвер закрыл наручный переговорник с убедительным щелчком. Вид у горгона был, что и говорить, совсем неважнецкий. Впрочем, ничего, ничего страшного. Случившееся с горгоном — дело самого горгона; у Карвера хватало и своих забот.

3

Альварес проснулся с жуткой головной болью и острым чувством вины. Находился он не в своей каюте, а на одной из лазаретных коек, облаченный в больничную пижаму с неизменным шлемом-капюшоном и перчатками, пригодную для превращения в скафандр. На дальней стене комнаты, как раз напротив него, висели стенные часы. Одиннадцать вечера — время его вахты. Охая и ахая, Альварес выскочил из постели и застыл взглядом на карте, прикрепленной к спинке кровати. «Мания, галлюцинации. Полный покой. Назначено Несельродом».

Галлюцинации: да, вот и сейчас — одна из них. Альварес припомнил разом все — и громадную супницу с отваром из черепашьего суррогата над изумленным лицом Самуэльса — и дымящуюся зеленую струю.

Боже милостивый! Неужели это и в самом деле было — Самуэльс! И горгон!

Стеная и пошатываясь, Альварес рванулся из комнаты мимо дневального Мюнха, который держал на коленях видеокнигу и поэтому не сумел вскочить вовремя.

— Доктор Альварес! Доктор Несельрод сказал…

— К черту Несельрода! — прорычал Альварес, роясь в холодильничке. Он ясно помнил, что культуры были здесь!

— …не выпускать вас, пока вы не придете в норму. Кстати, как вы себя чувствуете, доктор?

— Превосходно! Как он?

Мюнх, похоже, был озадачен и встревожен.

— Самуэльс? Только поверхностные ожоги. Мы уложили его в каюте, поскольку…

— Да при чем тут Самуэльс! — зашипел Альварес, хватая Мюнха за грудки. — Горгон!

— Ах, да, он тоже болен. Но откуда вы знаете, доктор? Вы же вовсю храпели, когда это произошло. Послушайте, отпустите мою одежду — вы меня нервируете.

— Где? — вопросил Альварес, приближая свою костлявую физиономию вплотную к лицу Мюнха.

— Что «где»? Ах, вы имеете в виду горгона? Там, наверху, в малом конференц-зале, когда я в последний раз…

Альварес оттолкнул дневального, выскочил за дверь и полетел по коридору подобно маленькой бородатой комете. Наверху он обнаружил встревоженную толпу: коменданта вместе с миссис Карвер, Доминика со всем его персоналом, Урбана и двух ассистентов из Отдела семантики, санитаров, дежурных — и доктора Несельрода. Несельрод бессмысленно хлопал усталыми воспаленными глазами и производил впечатление человека, сидевшего несколько ночей на одних психостимуляторах. Увидев Альвареса, он вздрогнул.

— Что происходит? — вопросил Альварес, хватая коллегу за рукав. — Где горгон? Что…

— Не шумите, — оборвал его Несельрод. — Джордж вон в том углу за Карвером. Мы ожидаем делегацию с планеты. Рубинсон сообщил, что они прибывают — трое с каким-то ящиком…

Из громкоговорителя донеслось:

— Посыльное судно состыковано. Контакт. Есть контакт. Шлюз открывается; будьте готовы — идут.

Альварес ничего не мог разглядеть за глыбой Карвера; он попытался отойти чуть в сторону, но на его пути встал Несельрод.

— Мне нужно видеть, — раздраженно заметил Альварес.