Карвер принял решение.
— Сделайте все, что можете, — велел он Несельроду, затем поднес к губам наручный коммуникатор: — Есть сейчас связь с начальником планетной базы?
— Да, сэр, — ответил оператор.
— Хорошо. Дайте мне Робинсона.
Прошло несколько секунд.
— Начальник базы слушает.
— Робинсон, это Карвер. Скажите старейшинам, что у нас здесь очень несчастный горгон. Мы не уверены, что именно на него так повлияло — мы перепробовали кучу вещей — но он изрядно потерял вес, и кожа его… — Карвер едва уловимо заколебался. — …кожа синеватая. Определенно синеватая. Принял?
— Да, шеф! Слава богу! Я тотчас же передам сообщение, и свяжусь с вами.
— Хорошо.
Карвер с резким щелчком захлопнул крышку наручного коммуникатора. Он бросил еще один взгляд на горгона. Тот выглядел совершенно больным, но как раз это коменданта не особо тревожило. То, как себя чувствовал горгон, было личным делом горгона. Комендант Карвер выполнял свой долг.
3
Альварес проснулся с чудовищной головной болью и смутным сознанием вины. Он находился не у себя в каюте, а на одной из госпитальных коек, одетый в предписанную для пациентов инструкцией больничную пижаму (к которой можно было пристегнуть шлем и перчатки, мгновенно превратив пижаму в скафандр). Он с трудом поднял голову, чтобы посмотреть на часы, висящие на дальней стене. Было двадцать три часа. Его смена уже почти закончилась.
Альварес со стоном выбрался из кровати и посмотрел на карточку с описанием болезни, прикрепленную к ее спинке. "Мания. Навязчивые идеи, бред. Лечение — успокоительные средства. Врач — Несельрод".
Навязчивые идеи. Бред. Да, так оно и есть. Вот и сейчас ему казалось, будто он вспоминает, как ворвался на кухню и вылил на обалдевшего Сэмюэлса большую кастрюлю супа из телячьей головы. Поток обжигающей жидкости, аромат специй… Господи боже! Если это было на самом деле… Сэмюэлс! И горгон!!!
Стеная и пошатываясь, Альварес нетвердой трусцой выбежал из палаты.
Он миновал санитара Манча, который сидел с текстовым экраном на коленях и не успел вскочить.
— Доктор Альварес, стойте! Доктор Несельрод сказал…
— К черту Несельрода! — рявкнул Альварес, распахивая дверцу холодильника. Он отлично помнил, что культуры микробов хранились именно здесь. А теперь их здесь не было.
— …не выпускать вас, пока вы не станете вести себя нормально. Ээ… как вы себя чувствуете, доктор?
— Отлично! Превосходно! Какая разница? А вот как себя чувствует он?
Манч понимающе закивал.
— Сэмюэлс? Ничего страшного. Поверхностные ожоги. Мы уложили его в его собственной каюте, потому что…
— Да не Сэмюэлс! — прошипел Альварес, хватая санитара за грудки. — Горгон!
— А, ну да, он тоже болен. Откуда вы знаете, доктор? Вы же спали, когда это случилось. Послушайте, отпустите меня, а? А то я нервничаю.
— Где? — кратко вопросил Альварес, сурово глядя санитару в лицо.
— Что? А, вы имеете в виду горгона? Наверху, в маленькой гостиной.
Последний раз я…
Альварес не дослушал. Он промчался по коридору, как щуплая бородатая шаровая молния. Вокруг Джорджи он обнаружил толпу встревоженных людей. Там были комендант и миссис Карвер, Доминик и все его сотрудники, Урбен и два ассистента из семантической лаборатории, санитары, подсобные рабочие и доктор Несельрод. У Несельрода запали щеки и неестественно сверкали глаза, как у человека, который слишком долго не спал, глотая тонизирующие таблетки. При виде Альвареса он дернулся.
