— Не понимаю… — начал было Доминик, но тут раздался громкий голос коменданта.
— Тихо! Прошу тишины! — возгласил он. — Наши друзья с седьмой планеты хотят сделать сообщение. — Он повернулся к горгонам. — Прошу вас, говорите.
Ко всеобщему удивлению слово взял Джорджи. Он что-то прошепелявил на свистящем языке горгонов. Никто из людей не понял ни слова, за исключением Урбена, который побледнел под искусственным загаром и принялся что-то взволнованно бормотать себе под нос.
Когда Джорджи закончил речь, заговорил один из новоприбывших горгонов.
— Наистарейшая особь, вы знать ее под именем Джорджи, хочет вам сказать благодарность. Вы к нему сделали много доброты, когда он был несмышленым юнцом.
— "Несмышленым юнцом", о господи! — вполголоса простонал Урбен. — Это ведь самое грубое из тех соответствий, которые я предлагал. Кто только составлял словарь? Переводчики хреновы! Да разве можно так издеваться над семантикой? Дословно — "нескладная особь", но по смыслу, по смыслу…
"Толстый мальчишка", вот как бы я это перевел. А на дворовом жаргоне так и вовсе — "жиртрест". Господи боже святый и все его архангелы!..
— Теперь, когда он есть стал старейший, — говорил тем временем горгон, — Джорджи будет премного счастлив ответить вам добром на добро в доступной юридически обоснованной форме….
— Что все это значит? — обиженно спросил Альварес. — И почему он сам не может нам это сказать?
— Теперь это ниже его достоинства, — приглушенной скороговоркой ответил Несельрод. — Тс-с!
— …если, — сказал горгон, — вы сумеете дать старейшей особи, узнанной под именем Джорджи, надлежащее наказание, как говорилось прежде.
Люди окаменели от неожиданности. Только Карвер резким щелчком открыл наручный коммуникатор.
— Сколько у нас осталось времени до истечения поставленного горгонами срока? — требовательно спросил он.
В наступившем молчании все напрягали слух, чтобы услышать слабый голос из коммуникатора.
— Меньше получаса, сэр.
— Призываю собрание к порядку! — сказал Карвер, молотя кулаком по столу.
Джорджи и два других горгона сидели напротив коменданта. Между ними на столе красовался букет из настурций и папоротника. Букет должен был символизировать то, что встреча носит официальный характер. На стороне Карвера сидели Доминик, Урбен, Уомрас, Альварес, Несельрод, Келли и Ритнер.
— Излагаю ситуацию, — агрессивно начал Карвер. — Этот горгон вдруг оказался членом их правящего совета. Черт его знает, почему. Я не знаю. Да и неважно. Суть вопроса в том, что он к нам дружественно настроен. Так что наша миссия, можно сказать, выполнена… если нам удастся его наказать должным образом. Если же нет — мы влипли по самые уши. Какие будут предложения?
Доминик наклонил бритую голову к Альваресу.
— Доктор, у меня возникла мысль, — прошептал он. — Скажите, есть ли в строении тела горгонов какая-нибудь особенность, которая радикально отличает их от нас?
— Да конечно же, — угрюмо отозвался Альварес. — Сколько угодно. Они, можно сказать…
Бросив на них убийственный взгляд, Карвер кивнул Ритнеру:
— Да?
— Ну, я тут подумал… Дыба не подошла, но у древних было еще одно орудие пыток, называлось "железная дева". В него вела такая дверца с шипами…
— Я вот что имел в виду, — сказал Доминик. — Есть ли что-то, ограничивающее их максимальный размер? Какая-то причина, по которой им опасно или невыгодно расти большими?
Альварес нахмурился и посмотрел на Несельрода, который придвинул свой стул к ним поближе.
— Давление?.. — предположил Несельрод.
Доктора одинаковым жестом потерли подбородки и взглянули друг на друга с искоркой профессионального любопытства в глазах.
— Ну, ну! — загорелся Доминик. — Так что там с давлением?
Карвер как раз спрашивал Ритнера:
— Сколько времени вам понадобится, чтобы построить этот механизм?
— Часов десять — одиннадцать.
— Слишком долго. Предложение отклоняется. Следующий!
