— Вероятность случайного совпадения ничтожна, — Айворд видел, что слова Гаврилова подействовали на Раша, и поспеши использовать удачный момент. Вот почему, я полагаю, опасно приближаться к нему. Э-э... в чем именно заключено то, что вы назвали "поставить тавро"?...
— Подождите! — остановил его Раш. — Вы полагаете, что "везун" неустойчив и может взорваться?
— М-м... — Айворд уставился на него. — Насколько я знаю, там целая куча нестабильных изотопов.
— Г-м.... Но это не очень убедительно. Мы ведь обрабатывали его лазерными лучами при спектральном анализе. А вы как думаете, Гаврилов? Командор ответил не сразу.
— Полагаю, сэр, что от предосторожности мы ничего не потеряем, чтобы затаврить как обычно, надо убавить скорость и подойти к нему вплотную. Навигаторы еще вычислят, хватит ли у нас горючего его отбуксировать: думаю, что не хватит. Поэтому пришлось бы послать кого-то установить наш радиомаяк, но поверхность его почти сплошь горячая. Мне кажется, по многим причинам стоит потерять время на программирование автоматической ракеты, пусть она сделает эту работу. Капитан еще размышлял.
— Да, пожалуй, под конец рейса выводить на работу такую массу — это нам не по плечу. Лучше будет оставить тут маяк, вернуться порожняком и разделать до конца. — Ладно, мистер Айворд, я пошлю туда спасательную ракету с радиомаяком без экипажа. Так много железа, электромагниты схватятся. И чтобы вам угодить, ближе подходить не станем.
— Благодарю вас капитан, — теперь, добившись своего, Айворд с удивлением обнаружил, что его всего трясет, а лоб — взмок от пота. Управление спасательной ракетой вывели прямо в рубку, к панели пилота, за которую сел Гаврилов. На экране появились два изображения: слева — вид на "везуна" с борта корабля и летящей ракеты; справа — кадры, передаваемые с самой ракеты. Прошло бесконечных четверть часа. Гаврилов осторожно подводил ракету все ближе к "везуну". Внезапно прерывисто загудел зуммер на панели.
— Сто миль, — сказал Гаврилов, не отрываясь от экрана, на котором "везун" постепенно из светлой пылинки вырос в заметный шарик. — Автопилот нащупал его. Пускай дальше ведет сам.
— На каком расстоянии сработают магниты?
— Примерно с десяти миль гарантируется посадка, достаточно мягкая, чтобы маяк не пострадал.
— Тогда уровняйте скорости милях в десяти. Гаврилов озабоченно поднял брови, однако, нажал клавишу "двигатель", и точка на экране заметно придвинулась к шару. Опять потянулись минуты. Наконец в последний раз сработал тормозной двигатель, Гаврилов откинулся в кресле.
— Отлично, — вполголоса сказал Раш, — она садиться. Айворд удивился, почему окружающие не слышат, как колотится сердце. Сам он почти оглох от толчков крови в ушах и дышал тяжело и часто. На экране "везун" вырос до размеров луны, потом Земли, потом еще больше. Теперь уже изображение ракетной глыбы отдельно не было отличимо без большого увеличения. Гудение зуммера переросло в нестерпимый долгий визг и вдруг разом оборвалось.
— Ну вот, села, — сказал Гаврилов, — хотя и так было ясно. — Похоже, что ничего... Закончить он не успел. Обе половинки экрана вдруг залил солнечной яркости нестерпимый свет — будто крошечная яркая звезда.
— Команда волнуется, сэр, — сказал Гаврилов, положив трубку. — Врач докладывает о травмах. Один человек наблюдал в бинокль, нужна замена обоих глаз после приземления. Другой — в штурманской секции смотрел в телескоп, ему потребуется одна новая сетчатка. Оператора, который первый засек эту штуку, свалил нервный припадок. И, по меньшей мере, полдюжины случаев лучевого поражения. — Подойди мы ближе, эта штука отправила бы нас на небеса, — пробормотал Раш. — Скажите им, пусть радуются, что остались живы. Кстати, остались там какие-нибудь осколки?
— Ни крошки, — мрачно ответил Гаврилов. — Ну, может быть пыль, из какой образуются звезды, но ни кусочка, чтобы засечь локатором.
— Но ведь не могла вся масса аннигилировать! — Эта мысль почти физически потрясла Раша.
— Нет. Иначе даже на таком расстоянии от взрыва мы бы с вами не разговаривали. — Гаврилов притянул себя к креслу и повис над ним в позе спящего. — Лейтенант Ахмед говорил о космических минах. Было такое военное оружие. Сначала я думал, что это он с горя по испарившемуся богатству. Но чем дальше я над этим думаю, тем больше теряюсь. Раш почти непроизвольно глянул в угол на Айворда:
— Вы так думаете?
Тот покачал головой.
— Не думаю, что это война. Потому что..., ну просто материальный урон очень уж мал. Мы потеряли примерно тридцать кораблей, но из трех с половиной тысяч действующих. Потери в квалифицированном персонале, видимо серьезней, но все-таки это лишь комариный укус. И потом зачем... кто-то способный замаскировать мину тысячами тонн металла и вызвать такую мощную реакцию, станет наугад разбрасывать мины по космосу? Было бы куда проще добиться своего, подбросив несколько штук на орбиты, пересекающие земную. Нет, не думаю, что тут какой-то враг. По моей гипотезе "везуны" по природе нестабильны, поскольку содержат столько тяжелых элементов, а потому не могут принадлежать нашему пространству-времени. Неизменные возмущения окружающего пространства, вызванные появлением поблизости большого и массивного объекта, например корабля, может нарушить их неустойчивое равновесие и взрывом вытолкнуть их в тот континуум, из которого они явились. — Он сосредоточено нахмурился. — И все— таки остается много неясного. Например, почему многих из них удалось спокойно вывести на орбиту вокруг обитаемых людьми миров? Я подозревал, что может быть, это антиматерия, но раз некоторые были э-э... пойманы, эта гипотеза отпадает. Я, наверное, исследую все это поглубже.
