лишен», – пронеслось в голове у Серенити. И, словно в подтверждение этой мысли, он окинул ее с ног до головы ничего не выражавшим взором и резким движением вытащил из-за пояса кинжал с длинным изогнутым лезвием.
– Попробуйте только. И вмиг останетесь без языка. – Он выразительно провел по лезвию подушечкой большого пальца.
– Вы не посмеете, – едва слышно пробормотала Серенити, цепенея от ужаса.
– Мне случалось проделывать вещи и похуже.
Серенити ни на секунду не усомнилась в правдивости этого заявления. Достаточно было снова встретить ледяной взгляд серых глаз, чтобы безоговорочно поверить в способность их обладателя совершить любое злодеяние. Милостивый Боже, неужели в сердце этого красивого молодого человека нет ни капли жалости и сострадания?
Ведь она очень дорожила своим языком, который всегда служил ей верой и правдой.
– Почему вы меня похитили?
Он воткнул кинжал в ножны и с усмешкой ответил:
– Хотите верьте, хотите нет, но это для вашего же блага.
– Для моего блага?! Не откажитесь в таком случае объяснить, что вы имеете в виду.
– При данных обстоятельствах, боюсь, мне недосуг вам это растолковывать. Надо проследить, чтобы Барни в точности выполнил мое приказание. Ведь у старины не все дома, знаете ли. Так что прошу меня извинить… – И он сделал шаг к двери.
– Погодите!
Остановившись, он с недовольной миной оглянулся на нее.
– Я никому не расскажу, что вы меня похитили, – с мольбой произнесла она. – Только отпустите меня.
– К сожалению, это невозможно. – Он склонил голову набок и оценивающе взглянул на нее. Точь-в-точь как коршун, который собрался камнем броситься на перепелку. – Скажите честно, следует ли мне заткнуть вам рот кляпом?
Серенити помотала головой. Нет, кричать она не решится. Слишком дорог ей собственный язык. Она не станет раздражать своих мучителей, а, напротив, будет вести себя кротко и покорно. Это усыпит их бдительность, и рано или поздно она сбежит от них, удерет прочь с корабля, даже если ей придется прыгнуть за борт, рискуя стать обедом для акулы.
Двумя часами позже Серенити все так же сидела в маленькой тесной каюте, которую Джейк именовал апартаментами Барни. С тоской она подумала, что некоторые из ее шляпных коробок в сравнении с этой конурой показались бы просторными помещениями.
Случай улизнуть отсюда ей так и не представился. Корабль покинул гавань и полным ходом шел в открытое море.
Что же теперь делать? Как быть?
«Тебе следовало закричать», – с негодованием сказала она себе.
«Да, но тогда этот великан отрезал бы мне язык!» – возразил ее внутренний голос.
«Пусть бы лучше он это сделал! А теперь тебе придется объясняться с отцом».
Она представила себе выражение лица Бенджамина, вернись она домой и расскажи ему все.
Боже, что теперь с ней станет?! Разве о таком приключении она мечтала, выбегая нынешней ночью на крыльцо? Даже в кошмарном сне ей не могло пригрезиться, что спустя всего полчаса она окажется в корабельном трюме, в тесной каюте, лишенная возможности двигаться, кричать, звать на помощь.
О небеса, мысль об интервью с Морским Волком вытеснила из ее головы остатки здравого смысла, лишила ее разума и осторожности. В какой недобрый час эта вздорная идея посетила ее!
Снаружи послышались шаги, и сердце ее замерло от страха.
Дверь распахнулась.
– Барни, мне надо… – Знакомый голос смолк на полуслове. Пират ее мечты отвел взгляд от карманных часов и оцепенел от неожиданности. Однако замешательство его длилось лишь мгновение. Вперив в нее испепеляющий взгляд, раздувая ноздри, он гневно выкрикнул: – Барни!
Серенити заложило уши. А когда слух к ней вернулся, она со всей невозмутимостью, на какую была способна, приветствовала его:
– Добрый вечер, капитан. – В этот миг, глядя на себя словно откуда-то со стороны, она чрезвычайно гордилась собственной выдержкой. Легко ли говорить столь беспечным тоном при подобных неординарных обстоятельствах?
– Какого дьявола вы тут делаете? – процедил он сквозь зубы.
Она кивком указала ему на свои связанные руки:
– Сижу, как вы сами изволите видеть, на жестком и неудобном стуле.
– Это и без слов ясно, – хмуро бросил он, входя в «шляпную коробку». – Как вы сюда попали?
Но она при всем желании не могла ничего ему ответить: взгляд ее расширившихся от ужаса глаз был прикован к длинному кинжалу, который внезапно очутился у него в руке. Ей живо представилось, как тонкое лезвие пробивает ее грудь. Угроза Джейка эхом прозвенела у нее в ушах.
Снаружи послышались чьи-то шаги.
