Чэнь снял трубку старинного аппарата и набрал номер Юя.
– Я немного подумал о деле, – продолжил Чэнь. Качество звука в аппарате нельзя было назвать идеальным, но речь собеседника можно было разобрать. – В шикумэне с таким количеством старой рухляди и сваленной там мебели было вполне возможно кому-то спрятаться, пока не появится шанс ускользнуть, особенно если Креветочница временно отсутствовала. Но у меня возник вопрос: почему убийца не пожелал спрятаться, если он не был жильцом?
– Это хороший вопрос, – ответил Юй.
– Вероятно, потому, что не особенно боялся быть увиденным и узнанным. Поэтому я позвонил в архив Шанхая и попросил их проверить всех родственников Инь, особенно на предмет предполагаемого племянника. Но информация, которой они владеют, та же, что и у вас.
– Она могла относиться к какому-нибудь мальчику как к племяннику, хотя он таковым и не являлся.
– Да, возможно. Но могла ли она позволить остаться у себя совершенно незнакомому человеку на неделю? – спросил Чэнь. – И вот еще что: после того как я прочитал две главы романа, я согласен с Пэйцинь: Инь могла просто хорошо скопировать чью-то работу.
– Пэйцинь много читает. Я верю, что она может отличить высокий уровень Яна от других работ – сказал Юй. – Только я совсем не понимаю, какое отношение это может иметь к нашему расследованию.
– У меня ощущение, что в этом что-то есть. Сегодня вечером мне неожиданно позвонил близкий коллега Яна. По его словам, Ян незадолго до своей кончины писал роман. Может быть, здесь какая-то связь, – медленно произнес Чэнь, чувствуя, что, пока он говорит, мысль ускользает от него.
Чэнь заметил, что Белое Облако закончила очередной танец и вернулась к столику. Музыка стихла.
– Ян написал роман?
– Мы точно не знаем. Он мог его не закончить, – сказал Чэнь. – Мы до сих пор не нашли рукопись, хотя бы пару страниц. У нас только одна рукопись стихов, переведенных на английский язык.
– Это правда.
– И наконец, я не могу выяснить, почему органы общественной безопасности ограничивают доступ к информации, связанной с паспортом Инь. В чем причина, из-за ее книг или путешествия в США? Если нет, то в чем еще причина? Почему они держат нас на расстоянии?
– Мы можем продолжить работать над всеми возможными версиями, но разве у нас есть время, товарищ Чэнь? Секретарь парткома на следующей неделе проводит пресс-конференцию. Как мы можем быть уверены в том, что найдем правильные ответы всего-то за пару дней?
– Я остановлю его. Хотя расследование ведете вы, тем не менее это общее дело всей нашей спецгруппы, – сказал Чэнь. – Думаю, будет сложно задержать его надолго, если мы придем ни с чем, кроме несуразного утверждения Ваня. Для Ли Вань был бы идеальным, но Вань не может быть обвиняемым.
– Да, мы обязаны продвинуться вперед. Однажды настоящий преступник будет задержан, и тогда нам не придется беспокоиться о Ване или о секретаре Ли.
Чэнь положил трубку старинного телефона и вернулся к столику.
– Извини, Белое Облако, – сказал он. – Мы совершенно не можем спокойно провести этот приятный вечер.
– У такого важного человека, как вы, не может быть спокойных вечеров, но это мило. Я ценю, что вы выбрались со мной сегодня.
– Не беспокойся. Несмотря на отвлекающие обстоятельства, я прекрасно провожу вечер в компании с тобой, – сказал он, поворачиваясь к приближающейся официантке. – Еще один двойной виски для дамы.
Было поздно. Посетители уже расходились, но кто-то только лишь приходил. Появилась парочка новых официанток, возможно поздняя смена.
Здесь ночь все еще продолжалась.
В мифических тридцатых годах Шанхай называли неспящим городом, местом красного неона и белого вина, опьяняющих денег и светящегося золота.
Когда Чэнь предложил Белому Облаку проводить ее до дома на такси, она внимательно посмотрела на него, прежде чем ответить низким, хриплым голосом. Возможно, она перебрала вина.
– Это далеко отсюда. Такси дорого обойдется. Не можем ли мы вернуться к вам? Мне все равно нужно быть у вас утром. Я могу лечь на диване.
– Не переживай насчет денег, Белое Облако, – торопливо ответил Чэнь. – Управление полиции все мне возместит.
Не надо было обсуждать, где ей оставаться этой ночью. В этом новом жилом комплексе домком не мог достать их, но люди-то все видят. Истории путешествовали вверх и вниз, если не по лестнице, то на лифте. Старший следователь Чэнь не мог позволить таким историям крутиться вокруг себя.
И он не считал себя Лю Сяхуэем, легендарной конфуцианской фигурой, который контролировал свои действия, когда обнаженная девушка сидела у него на коленях. Чэнь сомневался, что может подражать Лю с молодой и симпатичной маленькой помощницей, спящей на диване в его комнате.
Поездка была долгой. Она говорила мало. Чэнь терялся в догадках, не разочаровалась ли Белое Облако, предложив остаться у него, и как она оценила его реакцию на ее предложение.
В конце концов она прильнула к нему на заднем сиденье, будто слегка пьяная, потом снова выпрямилась. Она остановила такси на углу улицы.
– Дальше дорога ремонтируется. Я могу сама дойти до дома. Это в двух-трех минутах отсюда.
– Давай я провожу тебя. Уже поздно, – сказал Чэнь, прежде чем повернуться к водителю такси. – Подождите меня здесь.
В этот поздний час на углу улицы околачивались двое юнцов, куривших сигареты, светящиеся между их пальцами, словно светлячки. Когда они проходили мимо, один из них пронзительно свистнул, разрезая звуком холодную ночь. Они шли по длинной темной аллее. По плану здесь должен быть проход между двумя зданиями, но люди незаконно построили самодельные одноэтажные будки по обеим сторонам. Городское правительство закрывало на это глаза, потому что людям негде было жить. Поэтому промежуток превратился в узкий проход, недостаточный даже для двух человек, идущих рядом. Он молча шел за ней, осторожно обходя кучи угольных брикетов и груды зимней капусты, продаваемой на улице. Поражал столь зримый контраст между тем, что он видел сейчас, и баром «Золотое время, убегающее в прошлое».
Его не удивляло, что Белое Облако училась в Фуданьском университете и в то же время много работала в клубе «Династия». Она была вынуждена жить всеми возможными способами, в отличие от жизни ее родителей.
Легко было сказать, что не бедность является причиной того, что люди выбрали именно такую жизнь. Все же молодой девушке было не просто следовать принципам партии – простая жизнь и тяжелая работа. «На самом деле мало кто из членов партии, насколько я знаю, придерживается сейчас этих принципов», – подумал Чэнь.
Он довел ее до обветшалого одноэтажного домика и пошел к такси. Спустя минуту он оглянулся и увидел, что она все еще стоит перед дверью. Хибара выглядела очень низкой, ее крыша возвышалась в нескольких сантиметрах от ее головы. В темноте ночи он едва различил небольшой горшок с цветами в виде украшения на черепичной крыше, чему был несколько удивлен.
По мере того как такси отдалялось от трущоб, его охватило странное чувство, будто бы город внезапно раздвоился. Первый – город, состоящий из домов-шикумэней, с узкими переулками и захламленными улочками, из которого он уезжал и в котором люди все еще еле сводили концы с концами. Второй – будто бы состоящий из модных мест, подобных барам на дороге Хэнынаньлу, мощным жилым комплексам в районе Хунцяо, вроде будущего «Нового Мира».
Когда Гу впервые поведал ему о грандиозном бизнес-проекте, Чэнь был почти уверен, что «Новый Мир» – это миф, но он ошибся. Миф не выживет, если не пустит корни в настоящие реалии.
Конечно же часть этого мифа, страдание людей, замалчивалась. Это было известно старшему следователю Чэню по учебникам средней школы. В то время вся пышность и роскошь рассматривались как декадентство, зло, возникшее на плечах пролетариата. Упор делался на то, что было позади гламура и что оправдало коммунистическую революцию.
В некотором смысле это было правдой. То, что изменилось, было большой силой. Теперь все это стало фасадом, бросалось в глаза: роскошество, великолепие, делался акцент на то, что время коммунистической
