меньше, чем у епископов?
— Это меня не удивляет. Господин заместитель министра…
— Может, отступим от формальностей, Доулиш?
— Неплохая мысль. Я хотел лишь сказать, что за прошедшую ночь, мне думается, я добился немалого успеха.
— Прекрасно.
— Но не думаю, что вам очень понравится то, что я обнаружил, — продолжал Доулиш.
— Посмотрим, — сказал Белл. Он начал есть, затем с ворчливыми нотками в голосе сказал: — Не очень-то обращайте на меня внимание, Доулиш. Я пытаюсь развеселить самого себя. Ситуация весьма печальная. После вчерашнего разговора с вами я беседовал с некоторыми из моих коллег. Все мы глубоко обеспокоены.
— Положением с паспортами? — спросил Доулиш.
— И этим, и всякими другими делами. — Белл замолчал, чтобы отпить кофе и намазать маслом тост. Непринужденность его жестов придавала особую силу словам. — Похоже, что наши действия утратили всякую секретность. Решения кабинета — рекомендации правительственных чиновников, предложения о необходимых политических акциях — все это на поверку становится известным мгновенно, — сказал Белл, и чувствовалось, что он не только расстроен, но и зол.
— Да, — подтвердил Доулиш.
— Не намерены ли вы сказать, что все это вам известно.
— Я в этом убедился прошлой ночью, — ответил Доулиш.
— Вы убедились… — Белл замолчал, явно пораженный.
— У меня был посетитель, предложивший мне работать с ними за полмиллиона фунтов стерлингов, — пояснил Доулиш. — Они не сомневались в том, что я имею свою продажную цену. Когда они убедились, что это не так, были просто потрясены. Если они хотят купить кого бы то ни было, кто имеет власть и влияние, если им вздумается подкупить осведомителей или помощников на более низком уровне, то они просто находят человека и устанавливают ему цену. И они на практике убедились, что это всегда удается.
— Боже праведный! — Белл едва не подавился. — И что вы сделали с этим типом?
— Отправил его восвояси, — небрежно ответил Доулиш.
— Но Доулиш! Вы же могли его задержать!
— Да, конечно, — сухо сказал Доулиш.
— Что — о господи! — что же вы с ним сделали?
— Я не намерен говорить вам об этом, — просто сказал Доулиш.
— Вы не намерены? — Белл явно не верил своим ушам. Он уставился на Доулиша, который ел с большой сосредоточенностью. — Доулиш, надеюсь, вы осознаете значение своих слов. Вы — старший полицейский чиновник. Я практически являюсь вторым начальствующим лицом в министерстве внутренних дел. В мое ведение входит и вся полиция. Я стою настолько выше вас, что могу немедленно дать вам отставку.
Доулиш аккуратно разрезал сосиску.
— Прекратите всю эту чепуху, — сказал он бесстрастно и направил вилку в рот.
— Черт возьми! Я распоряжусь о вашей отставке!
— За мою лояльность? — мягко спросил Доулиш. — За то, что я был честен, отказавшись получить взятку в каких-нибудь полмиллиона?
— Доулиш, — Белл отставил свой стул и встал из-за стола. — Я хочу знать, что вы предприняли и намерены предпринять по отношению к человеку, который, как вы говорите, вас посетил и сделал вам это немыслимое предложение.
— Он был вполне уверен в его реальности. Разве я вам не сказал, что его фамилия Смит? Его хозяева ведут прибыльные дела, не так ли?
— Доулиш, я информирую премьер-министра о вашем поразительном поведении.
— Сделайте это, — любезно предложил Доулиш. — Вы можете также потрудиться сказать ему, что мой ночной посетитель знал о нашем предстоящем совместном завтраке сегодня утром. Поскольку вы звонили мне по особому проводу, вам, наверно, не хотелось, чтобы даже ваш секретарь знал о нашей договоренности. Так кто же, по-вашему, мог сообщить об этом мистеру Смиту? — Доулиш подлил себе кофе и посмотрел Беллу прямо в глаза. — Кто же, кроме вас, мог его информировать, Белл?
Белл стоял, сжав руки.
— Кто же другой мог это сделать? — спросил Доу-лиш.
— Вы… вы не можете всерьез так думать!
— Я крайне серьезен, — сказал Доулиш. — Либо ему сказали вы, либо кто-то другой из вашего ведомства, кому вы доверяете. Я не могу доверять вам свои планы относительно мистера Смита. Не думаю, что есть резон так рисковать.
Белл внезапно возвратился к стулу и упал на него. За эти минуты он словно постарел на годы, но на Доулиша это не произвело ни малейшего
