— Выстрел раздался, кажется, в его отсутствие. Все подумали, что это в парке.
— Я не помню... Ах да!.. Лампы снова загорелись, и Вилли вернулся.
— Кто-нибудь еще выходил из холла?
— Я этого не помню.
— Где вы сидели?
— В конце холла, у окна.
— Сбоку от двери в библиотеку?
— Да.
— Сами вы выходили из холла?
— Я?.. Во время таких событий?.. Конечно, нет!
Казалось, даже мысль об этом возмущала Джину.
— Где сидели другие?
— Большинство вокруг камина. Тетя Мильдрид вязала, и тетя Джейн, то есть мисс Марпл, тоже. Бабушка сидела без работы.
— А Стефан Рестарик?
— Вначале он играл на фортепьяно. А после — я не знаю.
— А мисс Беллевер?
— Она крутилась, как обычно. Она ведь никогда не присядет. Она искала ключи и еще что-то, не знаю... Что это за история с бабушкиным лекарством? — неожиданно спросила Джина.— Ошибся фармацевт, приготовляя его, или еще что-нибудь?
— Почему вы об этом спрашиваете?
— Исчезла бутылочка. Джули прямо заболела от этого, она все перерыла, чтобы ее найти. Я думала, что она сойдет с ума. Алекс сказал, что ее забрала полиция. Это правда?
Не отвечая на вопрос, инспектор спросил:
— Вы сказали, что мисс Беллевер была потрясена?
— Джули всегда паникует,— беззаботно сказала Джина.— Это в ее вкусе. Я иногда думаю, как это выносит бабушка?!
— Последний вопрос, миссис Худ. Кто мог убить Христиана Гульдбрандсена? У вас нет никаких предположений?
— Мне кажется, что это кто-нибудь из этих полоумных. У нормальных здравый смысл. Они убивают только тогда, когда нужно ограбить кассу, достать деньги или драгоценности, но не ради удовольствия. А полоумные, «умственно отсталые», они способны убить только ради удовольствия. Я не вижу причин, из-за которых они могли убить дядю Христиана, если не для удовольствия. Я не могу сказать точно... но...
— Вы хотите сказать — без всяких причин?
— Да, именно. Ничего не украли, не правда ли?
— Но, знаете, миссис Худ, в это время заведения заперты, никто не может выйти без пропуска.
— Вы верите в это? — засмеялась Джина.— Эти ребята выйдут откуда хотите! Они выучили меня некоторым трюкам...
— Она забавна! — сказал Лайк, когда Джина вышла из библиотеки.— В первый раз я видел ее близко... Она великолепно сложена! Силуэт иностранки!.. Вы понимаете, что я хочу сказать?
Кэрри бросил на него суровый взгляд. Лайк поспешил добавить, что миссис Худ не вызывает меланхолии.
— Можно сказать, что, несмотря на эту историю, она не скучает ни минуты.
— Не знаю, прав ли Стефан, когда говорит о разводе,— сказал инспектор.— Но она позаботилась сказать, что Вилли Худ вернулся в холл, когда услышали выстрел.
— А по мнению других, это ложь.
— Ну да!
— Она также не сказала, что мисс Беллевер выходила из холла, чтобы найти ключи.
— Но это правда,— сказал, подумав, инспектор.
Миссис Стрит занимала больше места в библиотеке, чем Джина. Черное платье, ожерелье из оникса, ленточка, которой были завязаны гладко причесанные волосы, не казались уже экзотичными. Инспектор Кэрри сказал себе, что она имеет такой вид, какой должна иметь' вдова проповедника. Это было необычно: так мало людей имеют вид, соответствующий тому, что они есть на самом деле. Даже прямая линия ее сжатых губ имела что-то аскетическое и клерикальное. Кэрри думал, что миссис Стрит воплощение христианской суровости, возможно, сильной христианской души, но не христианского милосердия. Ему казалось, что миссис Стрит чем-то обижена.
— Я думала, что вы мне скажете, в котором часу я вам понадоблюсь, инспектор. Я должна была все утро ждать, когда вы меня позовете.
Кэрри понял, что она уязвлена, и постарался не подливать масла в огонь.
