эта причина, она уже существовала в тот момент; но я напрасно ищу, я не могу найти ничего особенного.
— Кто был тогда в доме?
— Все те же, кто находится здесь и сейчас... Да, приехал Алекс из Лондона. И... А да... Рут была здесь.
— Рут?
— Да, дорогая моя сестра Рут. Она провела с нами несколько дней.
— Рут? — повторила мисс Марпл.
Ум ее работал. Она думала о беседе, которая была у нее с миссис Ван Рейдок перед отъездом в Стонегат. Рут была очень опечалена и взволнована. Во время пребывания у сестры у нее было постоянное чувство тревоги. Почему? Она ничего не понимала. Что-то было плохое, это все, что она могла сказать. Христиан Гульдбрандсен гоже был опечален, но он знал или подозревал что-то.
— Что от меня скрывают? — спросила миссис Серокольд.— У вас у всех очень загадочный вид.
Мисс Марпл вздрогнула:
— Почему ты так говоришь?
— Потому что я это вижу. Я не говорю о Джули, но и все прочие, включая Левиса... Он приходил ко мне в начале завтрака, и я нашла его очень странным. Он выпил немного кофе и даже съел кусочек поджаренного хлеба с апельсиновым вареньем. Для него это необычно. Он всегда пьет чай и никогда не ест апельсиновое варенье. Должно быть, он думал о чем-то другом... И я предполагаю, что он забыл позавтракать. Это часто с ним случается. И он казался таким озабоченным, таким занятым!
Воцарилось неловкое молчание. Но было видно, что миссис Серокольд его не замечала.
— О чем ты думаешь, Керри-Луиза?
Казалось, что Керри-Луиза вернулась издалека.
— Я думала о Джине. Ты мне сказала, что Стефан Рестарик влюблен в нее. Джина очаровательный ребенок. И она обожает Вилли. Я в этом уверена.
Мисс Марпл ничего не сказала, и миссис Серокольд начала тоном, которым, казалось, хотела оправдать свою внучку:
— Такие молодые женщины стараются эмансипироваться, почувствовать, что они имеют власть над мужчиной! Это естественно! Совершенно очевидно, что Вилли не такой муж, какого бы мы хотели для Джины. Конечно, она не должна была его встретить, но она его встретила и влюбилась в него. Я думаю, что она лучше всех знает, что ей нужно.
— Возможно,— сказала мисс Марпл.
— Необходимо, чтобы Джина была счастлива.
Мисс Марпл посмотрела с удивлением на свою под-РУгу.
— Я думаю, что счастье всем необходимо.
— Но случай с Джиной особенный. Когда мы удочерили ее мать... Когда мы удочерили Пиппу, мы сказали себе, что совершенно необходимо, чтобы опыт увенчался успехом. — Видишь ли, мать Пиппы...— Керри-Луиза замолчала.
— Кто была мать Пиппы? — спросила мисс Марпл.
Казалось, что Керри-Луиза не решается говорить.
— Мы с Эриком решили никому не говорить об этом. Пиппа сама этого не знала.
— А я бы очень хотела это узнать,— объявила мисс Марпл.
Миссис Серокольд колебалась.
—- Эго не из любопытства,— тихо сказала мисс Марпл. Мне в самом деле необходимо знать. Ты можешь мне довериться.
— Ты всегда умела хранить секреты, Джейн,— сказала Керри-Луиза, и, говоря это, она как бы улыбнулась прошлому.— Доктор Галбрайт — теперь он аббат в Кромере — он один знает это. Матерью Пиппы была Катрин Эльсворт!
Эльсворт? Женщина, которая отравила мышьяком своего мужа?
— Да.
— Она была повешена?
— Да. Но не было абсолютной уверенности, что это она отравила своего мужа. У него была мания принимать мышьяк. Это было патологично. А в то время этого не понимали.
— Она мочила бумагу для мух.
— Мы всегда думали, что показания бонны были продиктованы злостью.
— Пиппа была ее дочерью?
— Да. Мы с Эриком решили, что малышка будет 1 ульдбрандсен, что мы ей дадим в некотором смысле новую жизнь... Мы хотели окружить ее нежностью, заботой и всем тем, что необходимо ребенку. Нам это удалось. Трудно представить себе существо более милое и счастливое, чем Пиппа!
