Утром, ровно в семь часов, я постучал в дверь номера генерала. Мне с трудом удалось расслышать тихое «войдите».
Я открыл дверь и внес в номер поднос. Генерал в шелковом халате стоял у окна, во рту у него была сигарета, его волосы были взъерошены, и он выглядел лет на десять старше, чем обычно. Под глазами лежали темные круги.
— Доброе утро, сержант,— сказал он как ни в чем не бывало.
— Доброе утро, сэр.
Поставив поднос на стол, я встал навытяжку. Генерал подошел, оглядел поднос, взял стакан с виски и вернулся к окну.
— Наполните мне ванну, сержант.
— Слушаюсь.
Я наполнил ванну, смерил температуру воды, потом добавил немного холодной воды, решив что после виски она ему сойдет. Затем я вернулся в спальню.
— Что у нас на сегодня? — спросил генерал. Он допил виски и держал пустой стакан в своей большой загорелой руке.
— Вы собирались сегодня до обеда осмотреть галерею Уффици и Палаццо Веккиа, сэр,— ответил я.— А после обеда — Палаццо Питти и площадь Микеланджело.
Он сдвинул брови.
— Разве мы договорились об этом?
— Да, сэр.
— Я думаю, что нам стоит осмотреть нечто лучшее,— сказал он.— Вот, посмотрите на это.— Он подал мне купленные вчера открытки с видами Баптистерия и капеллы Медичи.— Не знаю, откуда они взялись. Может быть, их прислал управляющий отелем?
Ничего не понимая, я уставился на генерала, а он смотрел на меня.
— Кафедральный собор выглядит потрясающе,— продолжал он.— Думаю, прежде всего, мы должны осмотреть его.— Он сел на кровати и потер глаза.— Конечно, осмотрим это здание. Собственно говоря, это ваше дело — быть гидом, сержант. Я ведь не должен вам даже ничего говорить. А завтра, может быть, мы пойдем в-вашу галерею Уффици.
Я хотел было возразить, но пересилил себя.
— Ровно в девять в вестибюле, сержант.
— Слушаю, сэр.
Повернувшись, я вышел из номера и спустился в ресторан, чтобы позавтракать. Прожевывая свой хлеб, я думал над последней загадкой, которую задал мне генерал. Может быть, своими высказываниями он просто хотел заманить меня в ловушку, надеясь, что я начну возражать и тем самым дам ему удобный повод наброситься на меня снова? Или он действительно забыл, где мы с ним были вчера? Если это так, то он серьезно болен и дело дрянь. Вполне возможно, до конца его отпуска нам придется ежедневно ходить в Баптистерий и капеллу Медичи?
Я решил еще немного понаблюдать за генералом. Если он будет продолжать чудить, то я буду вынужден позвонить майору Кэю и спросить его, как мне быть.
Это была неплохая идея, только мне следовало бы сразу привести ее в исполнение и поспешить к телефону. Если бы я поступил так, то не попал бы в такое ужасное положение, в котором находился теперь. Но я не был полностью уверен в болезни генерала и не хотел попасть впросак. Для сержанта довольно опасно звонить майору и сообщать ему, что его начальник тронулся.
— Итак, прежде всего направимся в Кафедральный собор,— сказал генерал, когда мы встретились с ним.— Портье посоветовал мне осмотреть его. Он, говорят, довольно любопытен. А вам следовало бы это знать, сержант.
— Да, сэр.
Он вышел и обследовал машину, даже потер носовым платком головку распределителя. Но за полчаса до этого я сам прошелся платком по каждой детали, каждому проводку и знал, что он не найдет ни одного пятнышка масла. Так оно и было. Он оглядел кузов, заглянул внутрь «кадиллака», но придраться было не к чему. Тогда он сел в машину.
Я повез его к собору.
Все было точным повторением вчерашнего дня. Он заглянул в каждый уголок, постоял около «Пьета»
Микеланджело, как будто никогда ее не видел, и выслушал заново мой рассказ. Потом мы посетили капеллу Медичи и, стоя под микеланджеловской