стояла в маленькой общей комнате в их домике у самой пустоши, откуда были видны конюшни.
Мейбл обладала красивой фигурой и красивым лицом, но в данный момент она выглядела смертельно бледной, а глаза ее выражали смесь страха и горя. В газете говорилось, что Джорджа Энзелла взяли в полицейское управление для допроса. И рядом была помещена фотография Джорджа, который стоял возле санитарной машины над какой-то бесформенной массой, прикрытой не то простыней, не то одеялом. Это был ее родной брат Сид. На фотографии были и другие люди, но она не видела ничего, кроме этой закрытой фигуры и ужаса на лице Джорджа. Она прекрасно понимала, почему у него такое выражение. Она слышала шаги своего мужа наверху, он что-то громко насвистывал. Скоро он спустится. Она подняла глаза к потолку и закрыла глаза, как будто мысль о том, что ей может сказать Фред и чем он займется, была для нее невыносимой. Ее светлые волосы были в беспорядке, одета она была в костюм свободного покроя из цветастого нейлона, руки у нее были белые и красивые, а ножки весьма стройные.
Фред торопливо сбежал с лестницы. Теперь она уже не думала, как раньше, сошлась ли бы она с Джорджем, если бы у нее от Фреда были дети. Время подобных бесплодных размышлений миновало.
Сложив газету, она положила ее на стул мужа и задумалась. Фред был безразличен к этой истории, но ее отчаяние он, разумеется, припишет горю по отцу и брату. Ему и в голову не придет, что они с Джорджем…
Сейчас ей был важен только Джордж. Он был жив.
Фред остановился на половине лестницы и снова побежал наверх. Это в его стиле, он вечно что-то забывал. Единственное, о чем он помнил всегда, были его драгоценные лошади. Частенько он подходил к окну спальни и, вытягивая шею, смотрел на огни Арнткоттских конюшен. И, конечно, он куда сильнее переживал из-за гибели Сильвера, чем ее отца. Но вообще-то Сильвер не был его подопечным, так что Фред живенько утешился, сообразив, что ему теперь доверена одна из лучших лошадей конюшни.
Наверху снова раздались чьи-то шаги. И тут зазвонил звонок входной двери.
Мейбл посмотрела через раскрытую переднюю на входную дверь, потом, сообразив, что от нее требуется, поспешила ее открыть.
Мог прийти кто угодно. Люди были так добры и внимательны, не догадываясь, какова была главная причина ее горя: что кто-то может узнать про нее и Джорджа. Каждый раз при этой мысли ее сердце начинало стучать.
Почему-то ей стало особенно страшно, когда она увидела коренастого мужчину в низко надвинутой на глаза шляпе, физиономия которого была плохо видна в тусклом свете, доходящем из холла.
— Миссис Три?
— Да. Кто…
— Я из газеты, миссис Три. И хочу поговорить с вами о ваших взаимоотношениях с Джорджем Энзеллом.
Ей показалось, что он ударил ее ножом. Она утратила способность говорить, просто стояла и глядела на него широко раскрытыми глазами, в то время как мозг предупреждал ее, что нужно торопиться, надо что-то предпринимать, потому что в любую минуту может спуститься вниз Фред, и он спросит, что это за человек…
Каким образом кто-то смог узнать про нее и Джорджа?
— Я понимаю, что вы не можете здесь говорить, — продолжал незнакомец. — Но если, миссис Три, вы поступите так, как я вам скажу, никто ничего об этом не узнает. Я вовсе не заинтересован причинить вам вред. Когда я смогу прийти с вами поговорить?
— Я…
Мейбл начала и вдруг почувствовала, что у нее сжалось горло. Она была слишком перепугана, чтобы сообразить, насколько странные вещи говорил ей этот мужчина. Но человек в панике теряет способность рассуждать.
Так случилось и здесь.
— Кто это, Мейбл? — крикнул сверху муж.
— Я буду у поворота дороги через полчаса, — прошептал ей посетитель. — Но не заставляйте меня ждать. Придумайте какой-нибудь предлог.
Мейбл дрожащим голосом прошептала:
— Олл-райт.
Фред Три сбежал с лестницы в тот момент, когда она уже закрывала за посетителем дверь. Она повернулась к нему лицом, и хотя в комнате было довольно темно, испугалась, как бы он не заметил ее бледности.
— Кто-то… кто-то ошибся домом… Ему нужна — нужна Хилл-стрит.
— Сказала бы ему, чтобы он смотрел глазами, а не… — хмыкнул Дуб. — Послушай, Мейбл, ты не видела розетку красного цвета, которую я получил за победу на Линкольновской ярмарке?
Он вечно беспокоился о своих розетках, жетонах, призах, небольших успехах, которые были у него на счету.
— Полагаю, что она на своем месте, — сказала Мейбл.
— Ее там нет, если бы она была, я бы ее нашел.
— Хорошо. Я сама посмотрю.
