— Н… но не позже вчерашнего вечера мне… — Она неожиданно остановилась и закусила губу, как будто испугалась, что сказала что-то лишнее. После некоторого молчания продолжала, заметно волнуясь: — Вчера. Он приходил ко мне вечером, чтобы узнать от меня новости.
— А в котором это было часу, мисс Франклин?
— Часу… э-э… я не обратила внимания. — Совсем расстроенная, она казалась на грани самообладания. — Около семи часов, я полагаю… да, это так! Я выходила из дома в половине восьмого, а он приходил до этого времени. — Она быстро выплевывала слова, как будто боялась, что ей не удастся продолжать. В ее глазах был ужас. — Но это невозможно! Он… он чувствовал себя очень хорошо! А почему вы думаете, что Тони убили? И главное, почему вы говорите с уверенностью, что Тони «убили»? Кто же мог это сделать?
— Мы только знаем, что он умер при довольно странных обстоятельствах, мисс. Это в обычае нашего следствия: мы проверяем все, что делал и говорил, с кем общался умерший. Нам необходимо все знать, чтобы вывести заключение…
— Нет! — Из-за сжатых губ вырвался этот вопль. — Нет! Тони не кончил жизнь самоубийством!
— А по какому поводу вы ссорились с ним? — спросил Роджер, пронзительно глядя на нее.
Глаза ее наполнились слезами, она повернулась спиной к полицейским. И вдруг бросилась в свою комнату, хлопнула дверью и повернула ключ в замке.
— Черт возьми! — сквозь зубы выругался Турнбал.
— Скорей! В таком состоянии, в котором она находится, она может учинить Бог знает какую глупость.
Вытащив из своего кармана перочинный нож, он сунул тонкое лезвие в замочную скважину, некоторое время поколдовал уверенной рукой… и вскоре раздался щелчок… Дверь под нажимом двух сильных рук отворилась, и они увидели плачущую Еву, которая лежала на диване, спрятав лицо в подушках. Она села.
— Это… это… ничего… Сейчас мне уже лучше.
Обладая очень сильным характером, Ева Франклин уже взяла себя в руки. Вест подошел к ней с отеческой улыбкой.
— Ну, мисс Франклин, не расстраивайтесь же так… — Он закрыл свой перочинный ножик и неожиданно выпустил его из рук с криком: — Ах!.. Ах, Боже мой!
Он повернулся на каблуках, стал с силой трясти пальцами, гримасничая от боли. Повернувшись спиной к Еве, он быстро достал флакон с кровью, данной ему врачом. Одним ударом он выпихнул пробку… и его пальцы и кисть руки оказались покрытыми кровью.
— Эй! Эй! — с ошеломленным видом закричал Турнбал. — Роджер, скорей отправляйся к аптекарю.
Красивая Ева реагировала на это очень спокойно, проявив практичность:
— Осторожнее с моим ковром…
Вест, держа здоровой рукой свою окровавленную кисть, направился к ванной комнате, где, заглушив голос бежавшей водой из крана, сказал своему коллеге:
— Сделай мне повязку из моего платка… торопись!
Когда инспектор Вест вернулся в комнату с завязанной рукой. Ева, которая, по ее заявлению в суде, падала в обморок при виде капли крови, спокойно посмотрела на покрасневший от крови платок.
В этот момент раздался звонок.
— Я открою, — проворчал Вест.
Он открыл дверь и впустил Георга Уерендера, съежившегося и желтого. Он бросил на полицейских подозрительный взгляд и пробормотал:
— Что такое здесь происходит? Что делают здесь эти люди?
Услышав знакомый голос, Ева вскочила на ноги и прошептала на ухо Турнбал у:
— Не позволяйте ему входить в эту комнату! Он не должен видеть меня в таком состоянии!
Быстро подойдя к столику с рядом флаконов и баночек, она попыталась при помощи пудры и кремов стереть следы недавних слез. Но Уерендер все же вошел…
— Боже мой! Что такое с вами случилось, мое дорогое дитя? — Он покровительственно положил ей руку на плечо. — Вас так расстроили эти люди?
Ева, со щеками, покрытыми толстым слоем крема и пудры, отчего они стали похожи на маску,‘плаксивым тоном маленького ребенка протянула:
— Д-да!
Уерендер выпрямился во весь свой маленький рост.
— Значит, вы применяете пытки, инспектор?
— Не говорите глупостей, — оборвал его Роджер, пожимая плечами.
Но Уерендер, заведенный, вопил как одержимый:
— Какой стыд! Насилие над личностью! Мучить несчастную невинную девушку! Выслушайте меня хорошенько, господин главный инспектор… — Он
