Хотя Де Квинси не был уверен, что ему не показалось, он все же сошел с тропинки и зашагал, хрустя опавшими листьями. Он лавировал между деревьями и кустами и напряженно всматривался в сгустившиеся тени.
— Энн?
— Томас, я здесь.
— Где?
Из-за дерева появилась женщина.
Де Квинси впился в нее взглядом. Через несколько секунд он ахнул и дернулся назад, уверенный, что ему действительно привиделся кошмар.
Женщина была древняя и иссохшая. Почти безволосая. Лицо изможденное, с глубоко запавшими глазами. Щеки усыпаны язвами.
— Я здесь, Томас. Твоя Энн. Возьми меня.
— Нет.
— Ты не вернулся, когда обещал. Ты бросил меня.
— Нет!
— Но теперь мы вместе. — Одетая в лохмотья старуха простерла к нему руки. — Люби меня, Томас. Больше мы никогда не разлучимся.
— Ты не можешь быть Энн!
— Это ведь то, чего ты хочешь. — Женщина задрала рваное пальто и юбку, обнажив сморщенное старческое тело. — Люби меня, Томас.
Не успел Де Квинси закричать, как печальный голос, прилетевший с противоположной стороны, заставил его замереть на месте.
Из-за дерева показалась другая старуха, такая же сморщенная и покрытая язвами. Она тоже задрала пальто и платье и продемонстрировала ссохшуюся плоть.
— Я здесь, Томас. Твоя сестра Джейн. Помнишь меня? Помнишь, как играл со мной в детской? Хочешь меня? Ты можешь меня взять.
Он не смог сдержать крик, когда из-за дерева показалась третья старуха и, как и первые две, подняла пальто и платье.
— Здесь, Томас. Я — твоя сестра Элизабет. Помнишь, как проскользнул в комнату, где я лежала мертвая? Ты глядел на мое тело до самого вечера. А потом ты поцеловал меня. Можешь снова поцеловать меня, Томас. Можешь отыметь меня.
— Томас, я — Кэтрин. — Появилась еще одна женщина и обнажила свое тело. — А меня помнишь? Маленькая девочка, которая жила рядом с тобой в «Голубятне»? Дочь Вордсворта. Помнишь, как ты целыми днями лежал на моей могиле, рыдал и думал о Джейн, Элизабет и Энн? Такая ужасная потеря. Но теперь все изменилось. Мы здесь, Томас. Ты можешь иметь нас всех.
Де Квинси залился слезами. А из-за деревьев выходили все новые и новые женщины с лицами, обезображенными гнойными язвами.
— Я — Энн!
— Нет, это я — Энн!
— Я — Джейн!
— Элизабет!
— Кэтрин!
— Люби нас, Томас!
Де Квинси пронзительно закричал. Этот вопль шел из самой глубины его несчастной души, из самой бездны отчаяния. Слезы жгли глаза, точно кислота. Он упал на колени и зарыдал:
— Нет! Нет! Нет!
— Нужно разделиться! — скомандовал Райан. — Вы пойдете по этой дорожке, я…
— Стойте. Я что-то слышу, — сказал Беккер.
— Голоса. Это женские голоса, — воскликнула Эмили. — Они называют имена.
— Сюда! — крикнул инспектор и побежал по левой дорожке.
Беккер заколебался — нужно было остаться с Эмили и защищать ее, но, к удивлению констебля, девушка считала иначе. Она бросилась следом за Райаном. Новомодное платье, а также отчаянное желание как можно быстрее найти отца позволили Эмили бежать с такой скоростью, что Беккер с трудом ее нагнал.
Они завернули за угол.
— Нет! — раздался из-за деревьев пронзительный крик Де Квинси.
— Энн! Джейн! — вопили женщины.
— Сюда! — Райан нырнул в подлесок.
— Элизабет! Кэтрин! — не унимались женщины.
— Эмили! Остановитесь! — крикнул Беккер.
