Матрос нырнул в переулок и укрылся в темноте. Через мгновение мимо пронеслась разношерстная толпа. Бегущие продолжали выкрикивать что-то о матросах.
Весь дрожа, он снова почувствовал острую необходимость опорожнить мочевой пузырь, но сдерживался, пока толпа не пробежала мимо. Некоторые держали в руках ножи, другие — сабли. Один мужчина был вооружен ружьем.
Боль внизу живота нарастала. Немец углубился в переулок и шел до тех пор, пока не пропали из виду улица и фонарь на ней, затем быстро расстегнул ширинку и направил струю на стену. Несмотря на ночной холод, лицо от напряжения усеяли капельки пота — мочевой пузырь требовал освободить его быстрее.
— Что я слышу? — спросил кто-то невидимый на улице.
Эту простую фразу немецкий матрос понял прекрасно. Он мгновенно остановился.
— Ничего не слышу, — ответили из темноты в начале переулка.
— Да вон там, подальше. Похоже, кто-то мочится.
— А я так ничего не слышу. Все равно без фонаря и один или даже вдвоем с тобой я туда не сунусь. Ну, даже если тебе и не показалось, это может быть кто угодно. Да хоть один из наших.
— Наверное, пригрезилось. Пойдем лучше догоним остальных. Ты прав: небезопасно здесь одним-то.
Шаги удалились в том направлении, куда чуть раньше умчалась толпа.
Стоя в темноте, немец трясся от страха, прислушивался и выжидал. В конце концов давление в мочевом пузыре снова сделалось невыносимым, и ему пришлось вторично увлажнить стену.
Наконец он застегнул штаны. Страх выветрил из головы все алкогольные пары. Немец вспомнил, где находится гостиница, в которой он остановился, но до нее еще предстояло добраться незамеченным. Может, если он снимет матросское пальто, то и не привлечет к себе внимания. Ночной холод пронизывал до костей, но до места назначения идти было всего четверть мили, и, возможно, он не успеет по дороге обморозиться.
Немец быстрыми шагами направился к началу переулка. Когда впереди показалось размытое пятно газового фонаря, он сбросил пальто и вышел на улицу.
— Гляди, я ж говорил тебе: там кто-то был.
Из тумана выдвинулись люди, от которых исходила явная угроза. Матрос охнул.
— Что это он бросил?
— Матросское пальто.
— Если б он был ни при чем, он бы этого не сделал.
Немец сказал им на своем родном языке, что они ошибаются.
— Иностранец!
— Это он! Убийца!
Матрос побежал.
Внезапно спину пронзила вспышка боли. Он недоуменно уставился на кончик сабли, торчащий из живота. Кровь потоком хлынула на штаны и башмаки. Немец попытался шагнуть вперед, но потерял равновесие и рухнул ничком.
— Вот тебе, мерзавец, за Питера и Марту!
Глава 10
В ЦАРСТВЕ ТЕНЕЙ
В 1854 году в Лондоне, по оценке журналиста, который в течение нескольких лет собирал материалы для четырехтомного сочинения «Лондон рабочий и Лондон нищенский», насчитывалось приблизительно пятьдесят тысяч человек (что составляло сороковую часть всего населения английской столицы), которые обитали на улице. Одни выдирали кости из найденных гниющих трупов животных и продавали их производителям удобрений. Другие собирали собачье дерьмо для кожевенных дел мастеров, которые использовали его (под названием «шакша») в химическом процессе для удаления щетины из кожи. Уборщики сметали с перекрестков лошадиный навоз, чтобы состоятельные пешеходы могли спокойно перейти дорогу, не запачкав обувь. Уличные музыканты, старьевщики, мастера по починке зонтов, торговцы спичками, шарманщики, краснобаи, которые повторяли предсмертные речи известных людей, — эти и сотни других разновидностей бродяг и скитальцев («особое племя», как назвал их тот журналист) обретались на двух тысячах миль лондонских улиц.
Иначе всю эту разношерстную компанию можно было назвать просто нищими. В обычных обстоятельствах они привлекали к себе мало внимания. И то
