урегулирования — если только не собираются просто перебить нас всех.
Кислая мина явственно показывала, что румын думает о собственных рассуждениях, но он решительно продолжил:
— Народу этой земли уже доводилось пережить завоеван не. Несомненно, он может это сделать и еще раз, а если бы эти шонгайрийцы собирались просто всех перебить, а не завоеван., они бы начали с того, что уничтожили из космоса все до единого хоть сколько-то крупные города. Но я не позволю подчинить им мой народ, не сохранив самые лучшие условия, каких только мы можем добиться. А если они докажут мне, что я ошибаюсь, если они продемонстрируют, что обосновались здесь ради уничтожения, а не ради завоевания, они заплатят куда дороже, чем им когда либо приходило в голову, прежде чем станут править этими горами.
Несколько мгновений в комнате царила холодная, опасная тишина. Затем Бесараб встряхнулся.
— Итак, нету особого смысла строить гипотезы, пока у нас нет информации из первых рук. Потому, я полагаю, мы должны поближе взглянуть на эту новую базу, прикинуть, что у них может быть на уме. — Он постучал пальцем по записке. — Согласно вот атому, они почти достроили ее, прежде чем Илиеску заметил ее наличие. Потому, возможно, будет лучше, если мы с Таке проверим ее лично.
Бачевски открыл было рот, собираясь возразить, и закрыл обратно. Он поймал себя на том, что ему всегда делается не но себе, когда Бесараб уходил шастать по горам, исчезая с его глаз. В глубине души мастер-сержант обижался, что Бесарабу даже в голову не пришло пригласить его поучаствовать в этом небольшом путешествии. Но, хоть ему и неприятно было признавать это, он, по правде говоря, был бы, вероятно, в этом предприятии скорее помехой, чем подспорьем.
А Бесараб с Таке Братиану, похоже, оба видели, как коты, и двигались, как скользящие по ветру листья. Бачевски далеко было до их умения бесшумно двигаться по ночному лесу, и он это знал... как бы ему ни было неприятно признавать, что кто-то хоть в чем-то его превосходит.
— Пойдем сегодня ночью, — решил Бесараб. — А пока я буду отсутствовать, ты приглядишь тут за порядком вместо меня, мой африканский славянин, хорошо?
— Пригляжу, — согласился Бачевски.
Полковник Харах не любил деревья.
Так было не всегда. По правде говоря, на самом деле он их любил — до того, как империя вторглась на эту треклятую планету, крепких слов на нее не хватает. Теперь полковник от всей души предпочитал ровные пустые пространства — и лучше всего, чтобы вокруг была голая, изрытая обстрелом земля, где не спрятаться ни гаришу, ни одному из местных «кроликов». На всякой другой местности, похоже, самопроизвольно зарождались человеки... и такое впечатление, что оружие было у них у всех.
Полковник не нуждался в докладе командира базы Шайрез, чтобы знать, что человеки — чокнутые, все до единого! Конечно, приятно было получить подтверждение своего мнения, и полковник просто пришел в восторг, узнав, что умозаключения командира базы заставили командующего флотом Тхикайра изменить свои планы. Как только последний мерзкий людь будет стерт с лица земли, эта планета вполне может превратиться в чудное место для жизни.
При этих мыслях полковник, сидевший перед голографической картой местности в своем командирском гравиплане, скривился.
«На самом деле, Харах, в глубине души ты восхищаешься этими существами, ведь правда? — подумал он. — В конце концов, мы убили тысячи человеков за каждого потерянного шонгайрийца, а у них до сих пор хватает мужества абсолютно безумного, полностью противоречащего здравому смыслу, ошеломляюще нелепого мужества — выступать против нас. Будь у них хоть вполовину столько же мозгов, сколько есть характера, они признали бы наше верховенство и подчинились нам еще несколько месяцев назад! Но нет же! Они просто не могут этого сделать, верно?»
Харах зарычал, вспомнив те тридцать пять процентов изначального состава полка, которые он потерял во время подчинения того, что некогда было городом Цинциннати. Командир дивизии Тесук отправился туда с тремя полками. А вернулся с одним неполным. И им в конечном итоге все равно пришлось разбомбить половину города с орбиты. В той человековской стране, которая называлась «Соединенные Штаты», оружия, похоже, было больше, чем самих человеков!
По крайней мере, приобретенный опыт заставил командование понять, что обосновываться надо на открытой местности, где можно организовать эффективное наблюдение за территорией, а по всякому подобию организованного сопротивления в более сложных местностях просто наносить кинетические удары.
Несмотря на это, никто не был в восторге от идеи добывать подопытных субъектов для Шайрез в местах, где постоянно происходили столкновения с человеками. Во-первых, потому, что человеков в таких местах осталось мало, а те, кого еще не перебили, научились дьявольски хорошо прятаться. Даже просто отыскать их и то уже было достаточно трудно, даже если не принимать во внимание второе соображение — что эти самые выжившие научились необычайно искусно устраивать засады на любого, кто отправлялся их искать.
Конечно, мест, где стычек не было вообще, имелось не так много, в силу сумасшедшего упрямства человеков. Однако в гористой части местности, которую человеки называли «Балканы», их, похоже, было куда меньше, чем в других местах, в основном потому, что здешние края были малонаселенными и вообще паршивыми, и в штабе решили, что проще будет оставить здешних человеков вариться в собственном соку, чем тратить силы и гоняться тут за
