Сергей сорвал с пояса топорик, перехватил его поудобнее и молниеносно швырнул с размаху. Ясеневая рукоятка покинула его ладонь тем текучим движением, какое, бывает, ощущаешь, когда бросил что-то правильно, а секунду спустя стальное лезвие врезалось татарину в лицо. Татарин упал и замолотил по земле руками, захлебываясь криком.
Доржа уже выхватил свой ятаган. Он ловко, словно кошка, уклонился от поспешного удара сплеча, отбив его своим круглым щитом, и вонзил острие ятагана в заднюю ногу лошади. Та взбрыкнула, и ногайцу стало на некоторое время не до фехтования. Этого оказалось достаточно.
«Вот уж точно, ловкий, как кошка!» — подумал Сергей, когда острая сталь с дамасским узором скупым движением полоснула последнего татарина по бедру. Ятаган рассек ногу почти до кости. Доржа отскочил назад, предоставляя своему противнику истекать кровью.
Татарин, которого сбросила лошадь, приземлился с ловкостью куницы, перекатившись через голову и тут же вскочив. Лук он потерял, но зато почти мгновенно выхватил свой изогнутый шамшир.
— Аллах акбар! — И с этим воплем ногаец ринулся вперед, вращая меч над головой. — Гур!
— Ёб твою мать! — отозвался Сергей, ухмыляясь и приподнимаясь на носки. Возможно, татарин даже понял его — бранные слова все перенимали быстро. — Ура! Христос воскресе!
Его шашка была длиннее оружия кочевника — слегка изогнутая, без гарды, с яблоком в виде орлиной головы, — и хотя татары были грозными бойцами, когда бились верхом, пешими большинство из них делались столь же ловкими, как свинья на льду. Сергей увел удар ногайца в сторону, слегка заворчав от столкновения, — ну и силен же был татарин! — со звоном и снопом искр. Татарин лупил по нему, словно зерно обмолачивал, но Сергей отступал, пока не увидел краем глаза Доржу, заходящего татарину в тыл. Тогда казак ринулся вперед — надо быть дураком, чтобы драться с татарином честно, если тебя ничто к этому не принуждает.
Секунду спустя ногаец рухнул с криком боли — ятаган рассек ему подколенное сухожилие, а сабля казака полоснула но правой руке. Сергей снова крякнул от удивления, когда Доржа не дал ему добить татарина; юноша отбил удар, который должен был стать последним, и казак на секунду пошатнулся.
— Чтоб тебя черт в мешке унес! — возмущенно бросил казак, оглядывая кромку шашки. Слава святым, зарубок не осталось. — Ты чего?
Доржа не обратил на него внимания. Вместо этого он поставил ногу на грудь раненому татарину и приставил острие ятагана к его горлу. Татарин плюнул в юношу, потом зашипел, когда острие вдавилось в тело.
— Где принцесса? — спросил Доржа... по-татарски — Сергей неплохо им владел.
— На пути в Астрахань, куда ты не сможешь за ней последовать, презренный кяфир и...
Острие ятагана нашло цель, и ругательство перешло в бульканье, а пятки татарина выбили короткую дробь по земле. Доржа стер кровь с ятагана и носка своего сапога овечьим тулупом кочевника.
— Принцесса? — небрежно поинтересовался Сергей, помогая своему случайному товарищу позаботиться об остальных ногайцах.
— Здорово у тебя получилось с топором, — отозвался Доржа.
Сергей выдернул топорик из лица раненого татарина и ударил обушком ему в висок. Послышался хруст, татарин дернулся и перестал корчиться.
— Провались ты к черту, чернозадый, — весело произнес Сергей, подбросил топорик в воздух и поймал за рукоять.
— Дед Михаил был спецназом, он нас и научил этому фокусу, — объяснил Сергей и навел топорик на Доржу — не то чтобы угрожающе, но и не сказать, чтобы совсем без этого. — Принцесса?
Доржа вздохнул и сел на остатки стены.
— Дочь моего хана. Я был ее телохранителем, — сообщил он. — С нами не было войска, только... личная стража.
«А! Знатный юнец-номенклатурщик из свиты принцессы!» — подумал Сергей.
Он отметил про себя отличные сапоги Доржи, серебряную инкрустацию на ятагане и тисненый пояс с пряжкой в виде волчьей головы, отделанной синей эмалью. И кольчуга у него была мастерской работы, из клепаных колец.
Потом ворчливо признал: «Хоть и знатный, хоть и молод, а драться умеет».
— Мы везли ее вверх по Волге, на свадьбу с Петром, герцогом Николаевска. Но на нас напали эти татары, речные пираты, работающие на хана Чистополя.
Сергей задумчиво кивнул.
— Неверные свиньи не хотят, чтобы Николаевск усилился, получив такого союзника.
Доржа врезал кулаком в стену.
— Думаю, им полагалось ее убить — а вместо того они решили ее продать. Потому я убежал. Они не причинят ей вреда...
— За девственницу и дочь хана можно получить кучу денег, — задумчиво произнес Сергей. — В Астрахани.
Он развернулся, освободил свой аркан и смотал его.
— Поехали, — произнес казак. — Тут восемнадцать их лошадей. Ты умеешь спать в седле, малой?
Доржа ухмыльнулся.
