собственными цепями.
Снаряжение, захваченное вместе с галеотом, выдало в людях Батиста саперов. Из Салли, гнезда пиратов, их повезли в глубь страны, в столицу, Мекнес. Там их без лишних церемоний приставили к постройке стен, где, как обещал Атиньи, жестокость была повсеместной, а смерть — обычным делом. Люди работали до полного изнеможения, их терзали и убивали без всякой жалости и хоронили в стенах, залив известью.
Однажды утром по длинному проходу простучали копыта султанских лошадей; первым скакал в развевающихся одеждах Мулай Исмаил, окруженный личной охраной, бокхакса. Тех, кто замешкался, просто стоптали. Султанский отряд внезапно остановился и спешился. Охранники быстро вынудили всех опуститься на песок. В присутствии султана дозволялось лишь лежать ниц. Батист, как и все остальные, опустился на колени и уткнулся лбом в землю. Мгновение спустя у него перед глазами оказалась султанская туфля.
— Встань, — велел султан. Батист не знал, к нему ли обращается султан или к кому другому, но его тут же вздернули и поставили на ноги.
Султан Марокко оказался худощавым мужчиной в простой одежде без украшений.
— Ты — инженер Вобана, — произнес султан приятным голосом.
— Да, ваше величество, я имел честь служить под его началом.
— Это ты рисовал эти чертежи? — поинтересовался Исмаил. Батист узнал свои бумаги, которые кто-то забрал с корабля.
— Да, ваше величество.
Исмаил просиял и радостно кивнул.
— В таком случае мы с удовольствием примем тебя на службу, — заявил он, как будто Батист прибыл сюда по своей воле. — Пойдем, пройдемся с нами.
Он развернулся и размашистым шагом направился ко дворцу. Изумленный Батист поспешил за ним вдогонку, плохо понимая, что привело к такому повороту событий. Это был Мулай Исмаил, султан Марокко, второй из династии Алауитов, потомок пророка Мухаммеда. Мулай Исмаил, воин, способствовавший изгнанию Англии из Танжера и Испании — из Лараче. Мулай Исмаил, от чьей руки умерло шесть тысяч женщин и детей, пока он усмирял непокорных берберов. Мулай Исмаил, бросивший вызов оттоманской Турции и передавший головы турецких военачальников и десяти тысяч солдат на украшение стен Марракеша и Феса в качестве демонстрации его стремления к миру. Мулай Исмаил, для которого пираты Салли грабили европейское побережье, умыкая мужчин, женщин и детей, чтобы взять за них выкуп либо заставить работать на строительстве его государства. Он строил дворцы, дороги, мосты и крепости и ввел суровые законы, принесшие мир в землю, никогда не знавшую ничего, кроме войны.
— Мой народ получил порядок и хлеб, — похвастался султан на ходу. — Вскоре эта страна снова станет великой, даже более великой, чем была при Альмохадах, когда искусство, архитектуру и литературу Марокко ценили в цивилизованном мире. Ты видел Альгамбру?
— Нет, ваше величество.
— И мы нет, но мы наслышаны о ее гениальности. Однако мы построим более великое творение. Ты поможешь нам строить, Инженер. Поможешь нам воплотить это видение.
— Ваше величество, я...
— Расскажи нам об осаде Маастрихта, — велел Исмаил, и Батист принялся чертить схемы на песке и отвечать на въедливые вопросы хорошо информированного монарха, проявившего сильный интерес к науке и искусству ведения осады. — Мои амбары позволят выдержать пятилетнюю осаду! — похвалился султан.
— Возможно, — произнес Батист, пробежавшись наметанным взглядом по парапетной стене с бойницами, — но здесь имеются слабости, которые умный враг может использовать.
— Несомненно. Ты исправишь эти слабости, Инженер. И построишь нам город, который превзойдет величием древние столицы Марракеш и Фес, и даже Версаль, жилище твоего неверного короля Людовика.
Их прогулка продолжалась три часа. Султан с воодушевлением и гордостью указывал на здания, уже ставшие одним из самых больших строительных комплексов в мире: огромные конюшни и амбары, дворцы и гаремы, приемные покои, частные жилища, залы для пиров, кухни, казармы, бани и мечети. Все это было пыльным, бесконечным и грандиозным. Энергичный султан фонтанировал идеями и то и дело останавливался, чтобы отдать приказы надзирателям, явно трепетавшим от страха в присутствии Исмаила. Батист же со своей стороны находил сегодняшнюю прогулку вполне приятной.
Они вернулись к месту, к которому был приписан Батист, и тут Исмаил заметил группу рабов, которые, по его мнению, двигались слишком медленно. Он взял меч у одного из телохранителей и с поразительной быстротой обезглавил двоих рабов. Батист побледнел. Он изменился в лице лишь на миг, но Исмаил заметил его мягкость. В этот миг жизнь Батиста изменилась.
Исмаил протянул меч ему и показал на оставшегося раба, съежившегося у его ног.
— Убьешь ли ты для нас сегодня, Инженер? — спросил император.
Батист в оцепенении подумал, что это какая-то шутка.
— Ваше величество, я не убийца.
— Но ты же воин!
